"Илья Олейников. Жизнь как песТня " - читать интересную книгу автора

расстелил их осторожно в уголке, присел над ними задумчиво в позе
роденовского "Мыслителя" и вскоре благополучно разрешился. А разрешившись,
аккуратно, чтобы, не дай бог, не повредить края, собрал газеты с содержимым
в мощное единое целое и как хрустальную вазу понес к окошку. Дойдя до окна,
Солодовников вполне разумно решил, что баба Фрося будет неприятно удивлена,
обнаружив поутру у самого окошка узелок с анонимными каловыми массами.
"Хорошо бы забросить это дело куда подальше! - подумал он. А чтобы
получилось подальше, надо бы размахнуться поширше, да вот незадача -
размахнуться поширше мешал угол печки. Но ксилофонист Солодовников был,
мерзавец, хитер и сообразителен - не зря, видать, закончил консерваторию с
красным дипломом. Ох, не зря!
Он отошел вглубь, туда, где ничто не могло помешать размаху, и,
тщательно прицелившись, по-снайперски метко засандалил заветный узелок
точно в центр открытого окошка. После чего с сознанием выполненного долга и
захрапел умиротворенно.
Проснулись мы от страшного крика бабы Фроси.
- Обосрали! - вопила она во всю мощь своего уязвленного самолюбия. -
Усюю жилплошшать обосрали! Усеи стенки, усею меблю, усе обосрали, ироды!!!
Ногу и ту некуды поставить, так усе загадили, говнюки!
Мы ошалело оглядели пространство. Старуха не врала - то, что еще вчера
было уютной, чисто прибранной комнатенкой, сегодня сильно напоминало
большую и, мягко говоря, дурно пахнущую выгребную яму.
Покрасневший ксилофонист Солодовников нервно покусывал пальцы. Он один
хранил секрет ночной трансформации, и секрет этот был прост - то, что он в
темноте принял за окошко, на самом деле оказалось зеркалом. Зеркалом, в
котором это самое окошко и отражалось.
Вот так истинные носители культуры из Ленинграда обосрались, причем
буквально, перед "московским хамьем".
Если эту историю из-за малого количества участников смело можно
назвать камерной, то следующая, безусловно, вы-глядит намного масштабней,
поскольку за ее развитием затаив дыхание следили тысячи глаз.
Рассказал ее мне один мой знакомый, и я сначала не поверил в то, что
такое могло произойти на самом деле, но он клялся и божился, что все именно
так и было.
Причиной этой булгаковской мистерии стали все те же удобства во дворе.
Представьте себе сельский клуб со сценой. Крохотная комнатка для
артистов. На улице лютует зима. Туалет где-то у черта на куличках. Если
припрет, на улицу в такую холодрыгу не очень-то разбежишься. Отморозишь все
боевые органы. И всем понятно, что выход из такой щепетильной ситуации
один - ведро нужно ставить. А куда его ставить, комнатка-то крохотная. И
притом одна. Второй нету. Не ставить же ведро в комнатке. Да и неудобно
как-то справлять свои надобности в присутствии коллег. Хоть оне и артисты.
Тем более что среди них и женщины имеются. Хоть оне и артистки. А если
прихватит - что тогда?
Тут один, самый ушлый, говорит:
- Давайте мы это ведро за задник спрячем. Там, между задником и
стеной, узкий проход имеется. Вот ведро и поставим. Не видно и мешать не
будет.
Задником, для тех, кто не в курсе, называется занавес, закрывающий от
зрителей заднюю стенку сцены.