"Илья Олейников. Жизнь как песТня " - читать интересную книгу автора

Григорий тщательно записал адресок и, с трудом дождавшись конца
выступления, рванул в фотоателье.
- Мне три фотографии лысины! Слева, справа и сверху! - второпях,
снимая пальто, бросил он мастеру моментального снимка.
Мастер, слегка оторопев, задал вполне резонный при данных
обстоятельствах вопрос:
- А зачем это, хотелось бы узнать?
- А вам какое дело? - огрызнулся Моткин. - Сказал - три, значит, три!
Десять на пятнадцать!
Кинув дикий взгляд на посетителя и окончательно убедившись, что
клиент, несомненно, психически неполноценен, фотограф, во избежание
припадка, как и было указано, сфотографировал моткин-скую лысину слева,
затем справа и только потом, усадив чокнутого гостя на стул, взгромоздился
с камерой на стремянку и уже оттуда, со стремянки, максимально укрупнив
темечко, умудрился отснять столь важный и, может быть, могущий в корне
изменить одинокое Гришино существование кадр.
Схватив еще мокрые снимки, Григорий опрометью бросился в гостиницу, с
тем чтобы как можно скорей представить их на моисеевскую экспертизу. Ему
казалось, что между Моисеевым и легендарным профессором из Берлина
наверняка существует тайная связь.
Моисееву же не хотелось разбивать моткинских иллюзий. Тем более что он
же и являлся инициатором всей этой грустной комедии. А потому, протерев
бархотной тряпочкой лупу, он принялся долго и сосредоточенно рассматривать
запечатленный на нем стратегический безволосый объект. На лице его
обозначилось глубокое раздумье. Моткин замер в ожидании приговора.
- Ну что же! - прервал наконец глубокомысленное молчание посланник
несуществующего врачевателя из Германии. - Я думаю, профессор Ризеншнауцер
не будет разочарован. Форма черепушки, безусловно, несколько
непропорциональна и паталогична, но другого я, честно говоря, и не ожидал.
Чудес, Гриня, не бывает. Это, конечно, может повлиять на процесс
наращивания обновленных луковичных корешков, но в целом тем не менее
картина достаточно оптимистична. Мне кажется, что профессор в своей богатой
практике встречался со случаями и пострашнее. Думаю, можно отправлять.
Адресок не потерял?
- Как можно? - воскликнул окрыленный Моткин.
Выйдя на улицу, он купил конверт с надписью "Международный", вложил
карточки, надписал заветный адресок, кинул конверт в ящик и, полный
радужных надежд, принялся ждать приглашения на операцию. Ждал долго.
Германия не отвечала. В конце концов он позвонил Моисееву.
- Володя! - голос его звучал трагически. - Они молчат!
- Молчат, говоришь... - сочувственно отозвался Володя. - Это плохо.
Видишь, какая у тебя дурная голова. Даже немцы с ней ничего не могут
поделать. А может, ты свои координаты не указал, а они тебя уже по всему
миру разыскивают?
- Да что ты? - обиделся Моткин. - Все написал. И улицу, и номер дома,
и квартиру, и имя с фамилией - все указал.
- А-а-а! Вот в этом-то и закавыка! - нравоучительно произнес
Моисеев. - Запутал ты их. А написал бы просто: "СССР. Лысому херу из
Ленинграда" - сразу бы откликнулись.