"Илья Олейников. Жизнь как песТня " - читать интересную книгу автора

в таком скотском виде?
- Ничего-ничего! - утешал Леха. - Добересси!
Кое-как я втащился в троллейбус, а потом и в электричку. Поражала
скорость передвижения. Мне казалось, что с момента входа в троллейбус и
выхода из поезда прошло минуты две.
Очнулся я недалеко от общежития и крайне изумился, улицезрев на месте
расположения луны чьи-то ноги. Удивление еще больше усилилось, когда я
понял, что чьи-то ноги есть лично мои.
Я встал и ощутил себя утлым суденышком, попавшим в девятибалльный
шторм.
- Оп-па! - подбадривал я себя, раскачиваясь былинкой на ветру. -
Оп-па!
Метрах в десяти от общежития я наткнулся на неожиданное препятствие -
огромное корыто с жидким бетоном. Учитывая, с каким трудом давался каждый
шаг, и прикинув свои отнюдь не беспредельные возможности, стало ясно, что
обойти казавшуюся непреодолимой преграду, вряд ли удастся.
И я, справедливо полагая, что самая короткая кривая - это прямая,
отважно ступил в означенное корыто и, немедля потеряв равновесие, упал на
карачки. Так, на карачках, по уши в растворе, я благополучно добрался до
противоположного края. А вылезя из бетонного месива, обнаружил отсутствие
левой туфли и почувствовал легкое угрызение совести.
- Как же так? - укорял я себя. - Иностранный инженер эту туфлю
придумывал, конструировал, ночи не спал, а ты его в жидком бетоне утопил.
Безжалостно! Как Герасим Муму!
Мне стало мучительно обидно и за Герасима, и за собачку, и за саму
туфлю, и за людей, ее изготовивших. И я, пораженный собственной
чувствительно-стью, снова вполз в корыто и шарил в нем неверной рукой до
тех пор, пока наконец не наткнулся на пропажу.
Выполз я чрезвычайно довольный, а так как приподняться я уже был
окончательно не в состоянии, то весь оставшийся отрезок прошел
по-пластунски.
Первое, что предстало утром моему протрезвевшему сознанию, - это
величественно застывшие в бетоне и стоящие раком брюки, такой же
пуленепробиваемый, монолитный пиджак и две полуметровые каменные болванки,
еще вчера бывшие модельной венгерской обувью.
Я вспомнил могучую статую мальчика с веслом, стоящую в центральном
парке города Камышина, и подумал, что именно таким монументальным одеянием
можно было прикрыть его нескромную наготу, вместе с веслом.

На втором курсе в качестве педагога к нам пришел Евгений Яковлевич
Весник. Он вошел в аудиторию, и в ней сразу стало тесно от невероятного
обаяния, которое излучал этот огромный человек. Понятно, что при первой
встрече со столь маститым и титулованным артистом все мы, еще вчера бывшие
провинциалы, зажались как сукины дети. Мы просто были подавлены ореолом
величия и славы, витавшим над ним. А он, сразу обратив на это внимание,
назидательно произнес:
- Есть такая категория людей, которые делают вид, что им чужды
естественные человеческие слабости, а потому они не писают и тем более не
какают. Судя по вашим лицам, вы, уважаемые, находитесь в ее авангарде.
По-моему, вам надо расслабиться.