"Пора предательства" - читать интересную книгу автора (Кек Дэвид)

6. НОЧНОЙ ПРЫЖОК

Ламорика не покинул ни один человек.

Когда мастер Одемар доел утреннюю овсянку, рыцари уже стояли у нагруженной «Выпи», держа весла в руках так, как почетные часовые держат копья. Это зрелище предназначалось как для того, чтобы подбодрить Ламорика, так и чтобы продемонстрировать мастеру Одемару: они больше не пассажиры. Эта идея принадлежала Дорвен.

Ламорик пожал каждому руку; корабел лишь буркнул что-то неразборчивое и поднялся на борт.

Несмотря на все благие намерения, полдня задержки растянулись на двое или трое суток — да еще приходилось отчерпывать воду, подгоняя потрепанную «Выпь» к берегу. Сорокафутовое судно весило не меньше стада быков — и упрямства в нем было столько же. В последней деревушке Одемар утопал куда-то по грязным улочкам, а появился с бадьей смолы, паклей и парой подходящих железяк. Команда дружно решила, что вид у него в кои-то веки предовольный.

В тихих плесах они упражнялись во владении веслами: наваливались то на правый, то на левый борт, учились знакомым каждому гребцу командам «весла на воду!» и «весла на валек!». У них даже начало что-то получаться.

И почти все время они усердно гребли.

В первый час пятого дня утесы Майденсбир отворились, и команда «Выпи» узрела молчаливый Йестрин и озеро Хендгласс за ним. Древнее родовое гнездо герцогов Гирета, Йестрин темной громадой нависал над рыбачьей деревней. Дьюранд различал черепашьи спины десятка-другого лодок, перевернутых кверху дном перед стенами. Здесь леди Майденсбира закончила свое странствие.

В дни основания Гирета Йестрин был тронным городом герцогов. Отсюда Гандерик с сыновьями Аттии несли гордые знамена к подножию гор. И хотя с тех пор сменилось бесчисленное множество поколений, Йестрин все еще помнил былую славу и дни до того, как герцоги покинули его, а будущее закрылось пред ним.

Теперь Йестрин стоял опустевшей раковиной там, где Майденсбир вливался в холодные воды озера Хендгласс. Несомая течением «Выпь» плавно скользнула в залив. С борта корабля можно было разглядеть каждый синий камешек на дне — хотя лежали они, верно, на глубине не одного фатома. Воздух был холоден и недвижен.

Глаза всех на борту обратились на Одемара. Тот кивнул, и гребцы взялись за весла.

Когда они достигли Сильвемера, уже темнело.

Гребцы сидели спиной к ходу корабля и видели только мастера Одемара и высокий изгиб кормы. За минувшие дни Дьюранд выучился читать каждый бугорок, каждую морщину на лице корабела. И сейчас заметил, что черные глубокие глаза Одемара обшаривают берег, ища, куда бы пристать на часы темноты.

Вскоре он развернул «Выпь» по ветру.

Мимо Дьюранда прошла Дорвен. Покинув свое обычное место в передней части корабля, она вскарабкалась по банкам на корму, где подле потрепанного непогодой руля стоял Одемар.

— Я мало что смыслю в парусах, мастер Одемар, — промолвила она. — Я понимаю, что мы должны пересечь заводь, чтобы добраться до Редуиндинга, и по Редуиндингу идти вверх к столице Рагнала. Но как нам это сделать?

Корабел зацепился пальцем за шнурок, что носил на шее.

— Умные люди держатся с подветренной стороны от берега, потому что на озере всегда сильный ветер, ваша светлость.

— А ветер с северо-востока?

— Да, ваша светлость.

— Значит, идем вдоль берега окружным путем — к Чертогам Тишины.

Корабел кивнул.

— Там в избытке бухточек и заливов, в которых можно укрыться на ночь. Если никто не сойдет на берег, древние короли нас не побеспокоят.

Дорвен тоже кивнула.

— Мне кажется, даже сейчас кто-то живет под сенью тех лесов в Фароне. А вы жили напротив Майденсбира в Баррстоне.

Одемар не улыбнулся, лишь еще сильнее дернул шнурок.

— Я много раз ночевал в пещерах подле того берега. Как-то раз даже видел одного из древних. Высоченный — что твоя мачта.

— А что это такое, кстати? — перебила она, показывая на клочок кожи, висевший на шнурке на шее у Одемара.

Одемар нахмурился.

— Это? Так это ж сорочка.

— Я не…

Корабел выставил бороду.

— Кто в сорочке родился, тому не утонуть — пока он носит ее при себе.

— А на руках у тебя что?

— Тоже сорочки, да, ваша светлость.

— У вас их три?

— От братьев, ваша светлость. Они были главными корабелами до меня.

— И откуда же…

Конзар перегнулся через свое весло.

— Вы слышали о нашей цели… про письмо и клятвы? — спросил он.

Одемар поскреб бороду рядом с оберегом-сорочкой.

— Да.

— Тем курсом, что мы плывем, мы поспеем в Эльдинор до конца луны?

Корабел отошел от рулевого весла, одной рукой придерживая сам румпель, и сощурился, глядя в пустые небеса.

— Можно попробовать ночной прыжок.

Кое-кто из гребцов недовольно заворчал.

— Что еще за ночной прыжок? — спросил Ламорик.

— Это, ваша светлость, когда встаешь на курс еще засветло, а потом держишь на какую-нибудь звезду.

— И даже земли не видишь?

— Да. Встаешь на курс в час последних сумерек, а потом так и плывешь прямо. В море остается надеяться, что утром, когда взойдет Око, ты снова увидишь землю, а не то потеряешься. Но в озере-то все иначе.

— А как же мели и банки?

— Надо держаться большой воды. К западу вроде как есть достаточно широкий проход.

Дьюранд обвел взглядом всех остальных — Ламорика, Конзара, Дорвен, — гадая, как они отнесутся к столь рисковому предложению. Плыть наугад во тьме…

Когда Дорвен легонько кивнула и направилась обратно на нос корабля, у Дьюранда возникло ощущение, что она заранее знала, о чем спрашивает, — и что на борту больше не было никого, способного задать этот вопрос.

— Что ж, джентльмены, звучит не очень-то обнадеживающе, — начал Ламорик. — Думаю, было бы нечестно…

— Заткнитесь, ваша светлость, — перебил его Берхард. — Мы ведь уже на борту, верно?

Из темноты кто-то засмеялся.

Одемар просто кивнул.

— Левый борт, а ну навались дружней! — скомандовал он, и «Выпь» рванулась к Сильвемеру. В небесах висел еле видный серп луны — уже на ущербе, в последней четверти. Скоро ей предстояло остаться единственным источником света во всем мироздании.

— Гребите, — приказал Одемар. — Медленно и ровно. Попробуем поставить парус.

Они гребли, пока края горизонта не заполоскались в озере, а в черных волнах не заискрились яркие звезды. Очень скоро горстка людей на борту «Выпи» осталась одна-одинешенька среди плещущих вод. Дьюранд скорее слышал, чем видел, как бриз слабо надувает парус.

Гребцы затянули матросскую песню.

Кто-то отчерпывал воду, до Дьюранда доносилось хлюпанье кожаного ведерка. Спина и плечи молодого рыцаря ныли от многочасовой гребли. Сзади него сплюнул и буркнул что-то неразборчивое Бейден. Они с Дьюрандом случайно столкнулись веслами. А когда сразу же после этого Дьюранд по неловкости окатил его водой, пригрозил воткнуть молодому рыцарю в спину нож.

Пение стихло, и заговорил Оуэн.

— Расскажу вам, до чего мне не везет. Взять хоть первого моего господина — я служил ему пять лет, покуда он не женился.

— Жена положила на тебя глаз? — осклабился Бейден.

— На следующее утро он вместе со своим братом свалился с утеса.

Берхард прищелкнул языком.

— У меня такая же жена была.

— Туман, — пояснил Оуэн. — В жизни подобного не видали. А он славный был, собирался подарить мне земельный надел и какой-никакой замок. Я думал там-то и осесть.

Обернувшись, Дьюранд заметил, как поблескивает в темноте зуб Оуэна.

— Следующему я служил четыре года. Как-то отправились мы на охоту — и забрались слишком далеко, до темноты вернуться уж не успели бы. Дождь загнал нас к какому-то деревенскому святилищу. Его светлость не захотел оставлять снаружи ни слуг, ни коней, ни собак. А на следующее утро святилище было полно дерьма, а у его светлости по всему телу пошли эти, как их, гнойные волдыри.

— Не стоит превращать жилище бога в конюшню.

— Или псарню, оно конечно. Мы так и сказали. Подозреваю, ко всему прочему еще и день был из числа каких-нибудь святых праздников. Его чертова светлость умыкнула у меня из под носа молоденькую вдовушку, но когда он ослеп, боец для турнира ему уже был вроде как без надобности. А вдовушку эту я до сих пор помню. Волосы рыжие, что огонь — спелый каштан на солнце!

Дорвен расхохоталась.

— Прах побери, Оуэн, — заявил Бейден, — а ведь тебе и впрямь не везет.

— Еще один убил своего сюзерена — случайно, на охоте, стрелой — и скрылся где-то за Громовым морем. — Оуэн помолчал. — Другой подавился пирогом с… с чем же там? — ах да, с жаворонками. Еще один велел, чтобы ему в Беоране выстроили корабль. А я ведь дослужился до того, что стал у него правой рукой. Зуб за него потерял. А он возьми да и назови свой корабль «Выдрой» — само собой, тот не успел из гавани выйти, как нырнул, что твоя выдра. А на борту были и жена его, и сыновья.

Бейден за плечом Дьюранд тихо фыркнул.

— Поосторожнее надо быть, когда даешь имя кораблю.

— А выпь, часом, не ныряющая птичка? — поинтересовался Берхард, но Оуэн продолжал свой рассказ.

— И так всякий раз. Только я уже кончиками пальцев вроде как дотягиваюсь до славненького кусочка земли — угол леса, склон какой долинки, — как сразу — хвать, и пусто, выдернули прямо из-под носа, сколько бы лет я за эту землицу ни служил, как бы ни добивался.

Над водой пролетел холодный ветерок. Парус захлопал, точно пробуждающаяся птица крыльями, а потом надулся. «Выпь» накренилась. При свете луны Дьюранд увидел, что Одемар задумался. Быть может, теперь он велит убрать весла?

Ветер усилился. Снасти мачты застонали. «Выпь» прибавила ходу.

— Весла на борт, — велел Одемар. — К парусам. Брасопим реи. — Глаза его обежали корабль. — Низко сидим, как бы не черпнуть воду… Да пошевеливайтесь — не знаю, сколько времени у нас осталось.

Возгласы радости, порожденные возможностью наконец отложить опостылевшие весла, застыли у гребцов на устах. Все в ужасе смотрели со своих скамей в одну и ту же сторону. Капитан снова поскреб клочок кожи на шнурке. Надвигалась буря.

— Силы Преисподней! — пробормотал Бейден.

Дьюранд встретился взглядом с Дорвен. Он видал бури на озере — видал как с борта корабля, так и с высокой Башни Гандерика в Акконеле. Но сейчас ночь, а он не на надежном корабле, а на утлом речном суденышке, управляемом необученными матросами. Ему хотелось превратиться в одного из пресловутых великанов из Чертогов Молчания, подхватить Дорвен и одним шагом вынести ее на берег.

— И сколько их всего было, Оуэн? — спросил Дьюранд.

— Когда-то меня звали Оуэн, слуга Девяти Господ. А теперь я уж и не считаю. Надежда — ядовитая штука, поверьте мне на слово.

Около часа они мчались вперед на крыльях настигающей бури, а потом «Выпь» скользнула в темноту глубокой ложбины между вздымающимися валами. Луна скрылась, оставив мир во тьме.

Еще один такой же рывок вниз — и экипаж «Выпи» попадал на колени. Ветер бил в парус всей своей холодной тяжестью.

— Закрепить весла! — послышался голос Одемара.

— Если бы еще я видел это клятое весло, — прохрипел Бейден. — Его заклинило…

«Выпь» мчалась во тьме, то поднимаясь на гребни валов, то падая. Ледяная волна хлестнула Дьюранда по груди, залила штаны. Он зажмурился от лютого холода. Как только капитан умудряется держать курс в этакой свистопляске? И тут до Дьюранда вдруг дошло. Обернувшись, он увидел, что последние звезды скрылись в тяжелых тучах. Одемар был так же слеп, как и все остальные.

— Если у вас есть что-то лишнее, самое время… — начал капитан.

Очередная волна подкинула корабль, а потом резко швырнула вниз. Дьюранд услышал на корме какой-то стук, а потом ругань Одемара. Корабел, судя по всему, с трудом поднялся на ноги.

— Кто отчерпывает? — завопил Одемар.

— Я буду, — ответил голос Дорвен откуда-то с носа корабля. У Дьюранда перехватило дыхание.

Весло вырывалось у него из рук, как живое, хотя сейчас наружу торчала только лопасть, а вся остальная часть была втянута на борт, подальше от волн.

Сквозь треск оснастки, скрип парусов и плеск воды прорезался новый звук: шипение во тьме. Сперва далеко, потом все ближе и ближе. И вот на корабль, барабаня по парусу, обрушилась стена града.

— Времени подобрать гитовы нет. Берегите головы! Спускаю рей.

Заскрипели бейфуты, посередине «Выпи» опустился рей. Мокрое полотно паруса, казалось, наполнило весь корабль.

— Втягивайте его, — велел Одемар. — Складывайте на дно.

«Выпь» дернулась и подпрыгнула на волнах.

— На весла! И берегитесь, чтоб вас не выбросило.

Дьюранд весь подобрался, чтобы ударить веслом по воде, как на корабль обрушилась башня темной воды. В одно мгновение рыцаря сшибло со скамьи и бросило на дно суденышка. Вокруг кричали, налетая друг на друга, его спутники. Дьюранд с трудом нащупал планшир и начал выпрямляться, когда сзади в него врезалось тяжелое тело. А через исполненный ужаса миг он понял, что тело перевалилось за борт в воду.

Над волнами разнесся тонкий пронзительный крик. Дорвен!

Без колебаний, не успев даже подумать, Дьюранд перегнулся через борт и, едва не выпадая сам, принялся шарить в смятении волн. Никого. Пальцы сомкнулись на обрывке каната — но и только.

Сердце бешено билось в груди. И тут вдруг канат у него в руках натянулся.

Ему померещился сдавленный кашель — слабый отзвук, мгновенно унесенный ветром. Вокруг слышались крики, кто-то другой тоже вслепую шарил во тьме. Дьюранд тянул, тянул со всех сил.

И вот его руки коснулись чьи-то отчаянно скребущиеся, силящиеся хоть за что-нибудь ухватиться пальцы. Дьюранд свесился еще дальше, нашарил край одежды — и вместе с отданной морем добычей повалился на дно корабля.

— Слава богу, Дорвен… — прохрипел Дьюранд.

— Ты вытащил отнюдь не девушку! — отплевываясь, расхохотался здоровяк Оуэн. — Но, помоги мне Небо, я готов и дальше ее изображать, если это спасет меня от пучины.

— А ну на весла! Надо развернуть корабль против ветра! Живо!