"Анатолий Онегов. Еловые дрова (Сборник рассказов) " - читать интересную книгу автора

другой день, и на третий. И загрустил, задумался: неужели улетели они от
меня, и улетели совсем?
Нет, оставались мои птички у меня в гостях, были рядом со мной,
только теперь в метельные снега не выбирались на жгучий ветер, а все время
крутились под крышей моего дома.
Наверное, нескоро догадался бы я, где теперь мои птички, если бы не
понадобилась мне тут подходящая доска. Хотел я сколотить ящики для рассады
и стал разыскивать старую, вяленую доску, что не рассохнется и не
потрескается. Тут-то и заглянул я на чердак под крышу.
Дело было к вечеру. Взял я с собой фонарик, поднялся по лестнице,
открыл дверь с сарая на чердак, осмотрелся и заметил на доске, что лежала
у меня под ногами, кучку не то каких-то перышек, не то каких-то крылышек.
Да и не малая была эта кучка, будто кто нарочно приносил сюда и складывал
аккуратно так эти перышки-крылышки.
Подошел я поближе, присел на корточки возле странного склада и
удивился: на доске ровной кучкой лежали крылышки бабочек-крапивниц, тех
самых бабочек-шоколадниц, что первыми вылетают по весне на солнце, а всю
зиму ждут первого тепла где-нибудь в подполе или на чердаке, забившись в
щели или прицепившись сведенными лапками к старому трухлявому бревну.
Зимовало и у меня в подполе этих бабочек-крапивниц предостаточно.
Видел я их всякий раз, когда спускался в подпол за овощами. Висели они
вниз крылышками, прицепившись к доскам пола или ухватившись сведенными от
холода лапками за старую, летнюю паутину. Пауки на зиму тоже засыпали,
забивались в щели и не беспокоили моих бабочек.
Заносил я иногда этих спящих бабочек в дом, сразу не отогревал, а
осторожно клал на подоконник около холодного окна. И бабочки мои всегда
оживали. Отвернешься другой раз от окна, забудешь о том, что принес в дом,
в тепло, спящее насекомое, и вдруг услышишь, будто кто бьется легко под
потолком у лампочки. Поднимешь голову и увидишь, что это бабочка -
отогрелась, ожила она в тепле и теперь трепещет крылышками, тянется к
свету.
До весны в комнате бабочек я не оставлял и всякий раз, к вечеру,
когда в доме становилось прохладней, когда остывала печь, относил своих
гостей обратно в подпол, где они почти сразу снова засыпали.
Было мне проще, веселей дожидаться через глухую северную зиму
весеннего тепла, когда знал я, что вместе со мной ждет это тепло еще
кто-то. Вот почему и берег я своих бабочек, помнил о них и редко когда
позволял себе побеспокоить, поманить теплом, занести их в дом. Были они
так же дороги мне, как и желтогрудые синички, и не мог допустить я, чтобы
кто-то ловил моих тихих соседей по зимовью.
Кто он, этот враг? Кто занялся по зиме охотой в моем доме?
Осветил я фонариком все углы под крышей, но никого не нашел. И только
подумал было, не зверек ли землеройка - большой охотник до всяких зимующих
насекомых - завелся у меня в доме, как наверху, у самой печной трубы,
что-то шевельнулось... Шевельнулось раз, другой и смолкло. Посветил я туда
фонариком еще раз и разглядел, наконец, под крышей у печной трубы два
сизых пушистых комочка - двух прижавшихся друг к другу птичек.
Побеспокоил их свет моего фонаря, встрепенулись они - высунулись из
сизых пушистых комочков сначала птичьи носики, а потом и головки. Пушистые
комочки один за другим чуть опали и на том месте, где у птичек брюшко и