"Хуан Карлос Онетти. Лицо несчастья " - читать интересную книгу автора

Конечно, он пришел, чтобы на свой лад сказать мне "прости". Как и
следовало ожидать, мы начали вспоминать родителей, дом, в котором прошло
наше детство и которого теперь уже нет. Хулиан вытер свои длинные усы и
как-то озабоченно заметил:
- Знаешь, любопытно... Я всегда был убежден, что вот тебе, как
говорится, дано, а мне нет. С детства. И дело тут не в складе ума или
характера, а совсем в другом. Просто есть люди, которые инстинктивно
приспосабливаются к этому миру. Вот ты - такой, а я - нет. Мне всегда
недоставало уверенности. - Хулиан поглаживал небритые щеки. - И причина
здесь не в том, что мне пришлось наконец сполна заплатить за свои недостатки
и пороки. Просто мне всегда не везло, по крайней мере я не ощущал иного.
Хулиан на минуту замолчал и допил бокал. Подняв голову - лицо это
теперь смотрит на меня каждый день, вот уже в течение месяца, с первой
полосы газеты, - он улыбнулся, обнажив здоровые, но с желтоватым табачным
налетом зубы.
- А знаешь, - заметил он, вставая, - твоя идея, в сущности, прекрасна.
Просто ты должен был предложить ее кому-нибудь другому. Поражение - не твоя
вина.
- Иногда что-то удается, иногда нет, - помню, сказал я. - Не уходи,
видишь, какой ливень. Можешь вообще остаться у меня на какое-то время или
навсегда, как захочешь.
Хулиан откинулся на спинку кресла и усмехнулся, не поднимая взгляда.
- Ливень... Навсегда... Как захочешь... - Он подошел и коснулся моей
руки. - Извини. Но могут быть неприятности, без неприятностей никогда не
обходится...
И Хулиан ушел. Он появился, чтобы оставить мне это воспоминание -
мягкие аккуратные усы, весь его добродушный облик, все, что ушло в небытие,
но так быстро, мгновенно воскресает в биении моей крови.
Артуро говорил что-то о мошенничестве со ставками на скачках. Взглянув
на часы, он попросил бармена налить ему еще один бокал, последний.
- Только побольше джина, пожалуйста, - сказал он.
В этот момент, абсолютно не слушая Артуро, я вдруг с удивлением
почувствовал, что в моем сознании образ умершего брата соединился с образом
той девушки на велосипеде. Я не хотел больше думать ни о детстве, ни о
пассивной доброте Хулиана; перед моими глазами застыла лишь его жалкая
улыбка, его виноватые жесты в час нашей последней встречи. Если бы можно
было определить то, что произошло между нами, то, чему я позволил произойти,
когда Хулиан, вымокший до нитки, пришел, чтобы по-своему, на свой лад
попрощаться со мной!
Я ничего не знал о той девушке с велосипедом. И совершенно внезапно,
пока Артуро рассуждал об Эвер Пердомо, о недостаточном использовании
правительством возможностей туризма и прочем, я вдруг ощутил, как к горлу
подступила волна забытого, неоправданного и почти всегда иллюзорного
чувства - благоговения. Я отчетливо понял, что люблю эту девушку и хочу
защитить ее. Хотя и не знал от кого и зачем. И все же я страстно желал
оградить ее от любой опасности, даже от нее самой. Я почувствовал в ней
тогда какую-то неуверенность и в то же время вызов; я видел ее обращенное к
солнцу лицо - гордое, замкнутое лицо несчастья. Подобные переживания могут
длиться достаточно долго, за них всегда приходится платить - иногда очень
скоро и слишком дорого. Мой брат уже заплатил за чрезмерное свое