"Сехэй Оока. Недопетая песня (Современная японская новелла) " - читать интересную книгу автора

без конца. Некоторые толкали впереди себя тяжело нагруженные тележки,
другие - велосипеды. Когда раздавался оглушительный, сотрясающий землю вой,
люди, крича что-то непонятное, ничком бросались на мостовую.
Казалось, это были какие-то другие люди, совсем не те, которых я видела
изо дня в день, и мне было страшно.
Когда вой прекращался, все поднимались и бросались бежать. Теперь земля
гудела от топота сотен ног. Мы с мамой тоже бежали вместе со всеми, нас
толкали, мяли, швыряли из стороны в сторону.
Я без конца падала, мама, поднимая меня, каждый раз тянула за руку,
рука и плечо сначала заболели, а потом онемели и стали совсем
бесчувственными.
Я давным-давно начала плакать и плакала не переставая. Но когда мы
вынырнули из людского потока и присели у обочины дороги, я немного
успокоилась.
Мама несколько раз обтерла мое лицо пыльным полотенцем, потом вытерлась
сама. У нее на голове тоже был защитный капюшон, и я видела только ее крепко
сжатые губы. Не знаю, может быть, она тоже плакала.
Мимо нас шли и шли люди. Шли торопливо, тяжело и громко топая, не
обращая на нас никакого внимания.
Небо, как и раньше, было совершенно красным. Вверху, куда ни глянь,
растекалось багряное здрево, и я почти теряла сознание от страха.
- Мама, пойдем? - спросила я.
- Пойдем, пойдем... - ответила она, но не двинулась с места.
Мама, наверно, тоже очень устала. И не только сейчас, но и раньше -
уставала постепенно, изо дня в день, ухаживая за мной, воспитывая меня без
отца. Папа был на войне. Мы жили на втором этаже многоквартирного дома.
Снимали комнату. У нас не было родственников, мы не могли эвакуироваться. А
впрочем, никому и в голову не приходило, что наш город, такой маленький,
тоже будут бомбить.
На нас никто не обращал внимания. Людской поток не прекращался. Из-за
угла выходили все новые и новые люди, шли мимо, тяжело и громко топая. Я
смотрела на них и думала - как хорошо, что мы сидим..."

...Ты продолжала рассказывать. Твоя память переносила тебя с обочины
дороги на спину какого-то незнакомого мужчины. Мужчина шел вперед. Сначала
через огороды, потом по мосту, потом мимо длинного-предлинного забора, все
дальше и дальше, туда, где было темно.
...Вы с мамой жили у этого незнакомого мужчины. Первое время - в
чулане, потом в доме, стоявшем на каменистом берегу реки.
Война кончилась, но твой отец не вернулся. Он превратился в горстку
пепла. Когда тебе исполнилось восемнадцать лет, ты ушла из этого дома. Из
дома, где твоя мать жила с новым мужем и твоими новыми братом и сестрой. Ты
отправилась в Токио, но почему, ты мне не сказала.
По твоим словам, однажды ты вышла на поляну возле реки. Поляна была
каменистой, меж камней пробивалась трава. Вдали виднелись горы. Дул ветер.
Шумела река. И ты решила поехать в Токио...

Я сидел в машине, курил и вспоминал твои рассказы.
Быть может, я вспомнил эти рассказы лишь потому, что увидел тебя
сидящей на корточках у дороги, среди пыли и чада выхлопных газов.