"Николай Орехов, Сергей Орехов. Серый (Повесть) " - читать интересную книгу автора

безжалостно размазывались по отвесным стенам исполинского горного хребта.
Ветер грохотал в ущельях, ревел в отрогах, сбрасывая вниз невероятные по
величине каменные плиты.
Равину нравился этот взбесившийся венерианский мир. Нравился, потому
что ничем не напоминал о далекой Земле. И пусть здесь, в сумасшествии
ураганов, нечего и мечтать об уединении, о грустных ностальгических
размышлениях в тиши, притягательная сила Венеры состояла для него в другом.
Равин переместился к подножию скалы. Вихри песка вперемешку с
лоскутьями кислотного тумана неслись по изъеденному в каменное пенистое
кружево склону. Равин отыскал след и полетел над ним^След привел в лощину.
Равин, помня, что пытаться подлететь ближе бесполезно, остановился.
В лощине, приклеившись к глыбе, раскачивался под ураганным ветром
венерианец. Двухметровой высоты существо формой походило на отлитый из
гудрона лист березы.
- Ты будешь со мной разговаривать или нет? - спросил мысленно Равин. -
Ты можешь хоть как-то дать понять, что понимаешь меня?
Владислав Львович знал, что приручить венерианца, как приручают дикое
животное, невозможно. Существо находилось на одной из низших стадий развития
разума и по земным меркам соответствовало скорее уровню развития лягушки.
Обо всем этом ему рассказывали сверхлюди, но Владислав Львович очень хотел
подружиться с венерианцем. Неоднократные безуспешные попытки не огорчали
его. Он повторял их вновь и вновь, испытывая бессознательную потребность
заботиться о ком-то младшем, более слабом. Такая дружба приятна хотя бы тем,
что начинаешь ощущать себя сильным, пусть даже в сравнении.
Венерианец стягивал в лощину туман, никак не реагируя на присутствие
Владислава Львовича, - видимо, проголодался.
- Тебе бы только жрать, - сказал Равин шутливо. - Обжора. Сейчас
насосешься тумана, и опять с тобой не поговоришь, неделю отсыпаться будешь.
Что за жизнь - жрать да спать! Я придумал, я буду звать тебя Жора. Жора -
это от слова обжираться. Итак, Жора, ты меня уважаешь?
Венерианец раскачивался под ветром и всасывал пролетающие рядом клочья
тумана.
- Ладно, шут с тобой, насыщайся. "Когда я ем, я глух и нем". Можешь
молчать, хотя ты и разговаривать-то еще не умеешь, разве что научишься через
пару миллиардиков лет.
Владислав Львович испытывал постоянную потребность высказаться,
кому-нибудь выговориться, излить душу. Он пытался наладить отношения с
живущими за орбитой Сатурна, но был встречен довольно прохладно. "Холодные
аристократы", как прозвал их Владислав Львович, находились на более высокой
ступени развития и, вероятно, в силу этого - как опять же думалось Равину -
совершенно не интересовались ни Землей, ни землянами, ограничивая поле своей
деятельности поясом астероидов. Они были к нему равнодушны, как бывают
равнодушны пассажиры поезда, проезжающие мимо пасущейся на лугу коровы:
пасется себе и пасется, ну, корова - не слон, и пусть себе пасется. Такое
отношение угнетало Равина, как угнетало и то, что он ничего толком не мог о
них выяснить, даже не мог понять, на какой планете конкретно они живут - на
Уране, Нептуне, Плутоне или всех сразу...
Хозяева базы - нынешнего пристанища Равина - являлись представителями
цивилизации Белой звезды, они прилетели из центральной области галактики и
называли себя сверхлюдьми. Они конкретно занимались Землей и землянами. К