"Раиса Д.Орлова-Копелева. Двери открываются медленно" - читать интересную книгу автора

послереволюционной волны, сказала: "Мы не в изгнании, мы в послании", прошло
почти шесть десятилетий... Я в изгнании. С внутренним обязательством
свидетельствовать, рассказывать о моей родине, искать двери, связывающие
разделенные миры", - так Орлова определила дело, которое стало для нее
главным с тех пор и до последних дней ее жизни.
Сегодняшнему читателю, конечно, вольно свысока иронизировать над верой
Раисы Орловой в "интернационализм, общность всех людей", над мечтой автора
"о едином человечестве", над трогательной оторопью московской интеллигентки,
недавней хозяйки диссидентской кухни, перед регламентированной холодностью
западного быта и дружеских контактов. Но при этом не стоит забывать, что
наше нынешнее спокойное, уверенное знание о Западе оплачено в том числе и
этой "наивностью". И вообще - тогда еще эмиграция могла восприниматься как
миссия...

Александр Зотиков
1993




Введение

Эта книга возникла из надежд и отчаяния. Из непреодолимой потребности
поделиться с близкими на родине тем, что я увидела, услышала, испытала,
передумала за два с половиной года жизни в чужом мире. Из потребности
поделиться с близкими на Западе хоть малой частью того, что я видела,
слышала, испытала, передумала за длинную жизнь в Москве.
Двенадцатого ноября 1980 года мы прилетели в Германию. Тринадцатого я
написала первое письмо домой. С тех пор пишу, не переставая. Письма,
естественно, личные, каждое из них предназначено только адресату. Но без них
не было бы этой книги.
Меня часто спрашивали в Германии, а потому и в других странах: как я
воспринимаю этот мир? Что нравится, что не нравится? Что близко, что чуждо?
Совпадает ли увиденное с теми представлениями, которые возникали по фильмам,
по книгам, по рассказам приезжавших к нам иностранцев? Соответствует ли
этому реальный Запад?
Из ответов на вопросы возникали некоторые страницы книги. Но и сейчас на
большинство вопросов я ответить не могу.
Мы - изгнанники; кто по своей воле, а кто по воле судьбы. В нас причудливо
смешаны два мира: тот, который мы покинули (или который нас отверг), и тот,
что нас принял. Может быть, это особое сочетание подчас и помогает
разглядеть то, что было невидимо или едва видимо мне, когда я была связана
лишь с одним миром?
Иногда кажется: удалось что-то донести, рассказать, меня услышали. Но
чаще, несравнимо чаще - сознание невыразимости, неповторимости опыта.
Пропасть. И мост через нее не построишь.
Пытаюсь преодолевать отчаяние, пытаюсь донести крупицы русского опыта до
здешнего читателя и - донести хоть крупицы западного до моих близких в
Москве.
Посвящаю эту книгу родным и друзьям, от которых я неотделима вопреки