"Владимир Викторович Орлов. Таинственный мир Натальи Нестеровой (Эссе)" - читать интересную книгу автора

открытии выставки), и дисциплина разума, и знание о многом, сделанном до
нее. В отечественной культуре двадцатого столетия - гибельные обвалы и
пропасти. Но в роду московских интеллигентов Нестеровых, на наше счастье,
связь времен не распадалась. И обращение художницы к тем или иным приемам,
скажем примитивизма, произошло в согласии с традицией высокой культуры. И
слава богу.
Да, странен, порой таинствен мир Натальи Нестеровой с ее условными
персонажами, с лицами-масками, с карточными домиками и существами, с
парковыми скульптурами, какие живее людей, с холодом и тоской старых зданий,
с мертвыми и нападающими собаками, с нервными полетами птиц-кардиналов, с
фантазиями автора, с ее умозрениями и с ее горячим житейским чувством, с ее
гротеском и с ее элегическими любованиями, с ее озорством и с ее
благонравием. Но это наш с вами мир. Другое дело, что он увиден истинным
художником, каких доселе не было, а нам предложено: станьте соавторами,
призовите на помощь свою душу, свой опыт жизни, свое мироощущение, и вы
догадаетесь, ради чего живет и творит Наталья Нестерова. Но можно и не
догадываться, а просто еще раз воспринять красоту и печаль жизни, тайны же
пусть останутся тайнами.
На Крымской набережной на выставке Натальи Нестеровой и Лазаря Гадаева
("...наконец-то дождались своего часа...") Нестерова была представлена
публике лишь "частичная". Многим полотнам, существенным для нее и для нашей
живописи, из "отдаленных" коллекций трудно было бы добраться до Москвы.
Жаль, конечно. Но Нестерова два последних года со страстью писала специально
для своего долгожданного Большого показа. И мы увидели новое в ней. Не новую
Нестерову, а именно новое в Нестеровой прежней.
Беспокойней, тревожней, скажем, стали иные сюжеты, некое
"эльгрековское" движение возникло в облаках. Другое. И раньше казалось
иногда, что ее людям, домам и вещам и ограничениях холстов тесно (в "Людях
на пляже", например), они готовы разорвать пространство картины,
разлететься, занять всю стену. А то и небо над нами. "Камерная" Нестерова -
и вдруг монументалист? А почему бы и нет? Она и прежде не всегда позволяла
себе быть камерной. Но все же чаще ее точка зрения была земной. А нынче
будто воспарила, и стало ощутимо в ее работах космическое видение. И
персонажи ее получили именно всю стену ("Человеческие маски", "Город
Москва", "Улетающие кардиналы", "Времена года"). И естественным вышло
обращение к сюжетам, пронизывающим народы и века ("Тайная вечеря", "Избиение
младенцев", "Бегство в Египет"), провидение и человек. Идеальные замыслы
мироздания и житейская практика. И кто эти осуществители замыслов, числом
тоже двенадцать ("Человеческие маски"), в чьей воле, в чьих ладонях и на
чьих весах людские души, наши заблуждения, страсти, забавы? И как быть
человеку в ладу со всем живым, с морем, с камнем, с белыми птицами, с самим
собой? Куда плывем мы ("Плывущие"), к какому берегу?
Впрочем, что я тут фантазирую "по поводу" Нестеровой? Гвоздями рассудка
чудо искусства не приколотишь к злобе дня. Да и ни к чему. Важно, что чудо
это заставляет тебя думать о вечном и надеяться на доброе в гуле людских
потрясений, при топоте толп и расколах земной коры...
Бурные румынские дни. Смотрю программу "Время". На трибуне митинга
неожиданно вижу Анну Блондиану. Красивая женщина, такие украшают приемы и
балы. Несколько лет назад удивил ее рассказ. Преподавательница
диалектического материализма в Бухаресте, чтобы не голодать, решает держать