"Владимир Викторович Орлов. Трусаки" - читать интересную книгу автора

ни при каких обстоятельствах не проглотит. Такой он весь аккуратный, что
лучше бы ему лежать в палате мер и весов. А он что-то конструировал,
какие-то вагонные тормоза. Но тормоз Матросова был не его. Знакомые
Короленкова, и я в том числе, его не любили, считали, что он себе на уме и
похож на Клима Самгина. Но теперь-то именно Короленков и был мне хорош.
Недели две назад он и сам звал меня бегать с ним. Привлекало меня и то, что
Короленков был совсем не атлет, а такой же, как и я, тщедушный служащий и,
стало быть, вряд ли бегал быстро и далеко.
После работы я зашел к Короленкову в соседний дом. Он выслушал меня и,
как мне показалось, растерялся.
- Ты же сам звал меня, - сказал я.
- Ну да, ну да, - кивнул Короленков. - Но лучше было бы, если бы ты
предупредил меня заранее... Может, ничего и не выйдет... Это ведь тонкое
дело...
- Тонкое, - согласился я.
- Ну ладно, - сказал Короленков. - Попробуем предпринять экстренные
меры, авось что-нибудь и получится... Завтра приходи ровно в семь. Форма
одежды - спортивная.
- В семь? - удивился я.
Неужели, подумал я, Короленков так подолгу бегает? Мы с Евсеевым начали
сегодня в восемь, а и то многое успели. Я уж хотел было заявить, что дудки,
что в семь мне ни к чему, что с семи пусть бегают мои враги, но
почувствовал, что отказываться мне теперь будет неловко. Тем более, что я
сам вынудил Короленкова предпринимать какие-то экстренные меры. "Какие меры?
Зачем? Не надо!" - хотел было я сказать Короленкову, но не сказал,
побоявшись сказать глупость. Умный и серьезный вид его меня смущал.
Назавтра в семь я пришел к нему. Захватил с собой рубль с четырьмя
копейками и широкий бинт на случай встречи с Евсеевым. Рубль четыре копейки
понятно зачем. А бинт, чтобы срочно забинтовать что-нибудь - коленку, палец,
руку, голову наконец - и тем объяснить Евсееву причину своего отсутствия. Но
я не попался Евсееву на глаза.
Побежали мы с Короленковым. Тренировочный костюм был на нем хороший,
эластичный, иноземной выделки. И бежал Короленков хорошо. Тихо. Молчал.
Только однажды обернулся ко мне:
- У тебя тоже, что ли, с женой нелады?
- Нет, - сказал я. - Лады.
Он как будто бы мне не поверил. Спросил:
- А чего же ты тогда бежишь?
- А при чем тут жена?
- Хотя да, - сказал Короленков. - Жена в наше время тут действительно
ни при чем...
"Неужели, - расстроился я, - и этот стал пить? Тогда рубля-то мне не
хватит!" Я уже хотел было захромать, но тут мы протрусили под аркой и
выскочили в сквер у трамвайной остановки.
- В седьмой садись, - бросил мне Короленков. - Только не в семнадцатый.
Семнадцатый сворачивает в Медведково.
Тут бесшумно и резво подошел именно седьмой трамвай, Короленков
неторопливым, но деловым шагом подбежал к задней двери и вскочил в трамвай.
И я вскочил в трамвай. И только когда мы проехали остановку и я с трудом
вырвал билет из никелированной челюсти кассы, я вдруг словно очнулся. Куда я