"Андрей Орлов. Интервенция ("Харбинский экспресс" #2)" - читать интересную книгу автора

неприятности.
Похоже, планы требовалось срочно менять.
Титулярный советник откашлялся.
- А во сколько будет радение? - спросил он.
- К полуночи. Ты, касатик, к тому моменту десятый сон будешь видеть.
Клавдий Симеонович покачал головой:
- Нет. Негоже кормщика ждать заставлять. Давай так: я сейчас прилягу,
сосну. И часика через два буду уже как огурчик. Тогда и на радение можно. Со
всем удовольствием.
Кузьма снова поклонился в пояс:
- Истинно бог-дух в тебе говорит. Это ты хорошо удумал, так и поступим.
А пока почивай с миром.


* * *

Едва стемнело (а произошло это совсем скоро после разговора с Кузьмой),
аборигены стали ко сну готовиться. Бабка вскарабкалась обратно на печь,
девчушка на сундуке устроилась, а Капитолина улеглась на лавке у
противоположной стены. Клавдий Симеонович еще удивился: ни ширмочки, ни
занавески. Как это она с Кузьмой-то своим ночным бытом живет? Бабка-то
ладно, скорее всего на ухо туговата, а вот ребенок наверняка слышит. Как-то
неудобно получается. И вообще, что это все в одной горнице повалились? С
одной стороны, понятно - тут печь; но ведь теперь лето, авось не замерзли
бы.
Едва растянувшись, взрослые (а похоже, и девчушка тоже) принялись
выводить носами такие рулады - хоть святых выноси. Это, конечно, фигура
речи, потому что образов в хлыстовской избе вовсе не наблюдалось. Но храпели
и впрямь люто.
А вот Клавдию Симеоновичу не спалось. Перед мысленным взором отчего-то
все время всплывала Капитолина. Как, интересно, она там? В ночной рубашке
или вообще... голышом? Вспоминались белые крепкие икры, круглые сахарные
коленки - так бы и облизал. От этих мыслей становилось жарко, и сон бежал
прочь.
Впрочем, причина бессонницы и в другом заключалась.
Перед уходом Кузьма сказал на ухо:
- Ты, касатик, ночью по нужде на двор не ходи. Мы тут сторожимся,
ввечеру собачек с цепки спускаем. И я нашего Мамайчика тоже спущу. Он пес
хороший, не брехливый. Попусту лаять не станет... А случится чужак - горло
враз раздерет. Да он тут едва кота твоего не погрыз. Хорошо, котяра оказался
увертлив. Только ухо раскровенил... Словом, ты вот что: там, в сенях,
бадейка стоит особенная. Пользуйся, не стесняйся. Капитолина поутру
выплеснет.
Вот такая вам морген-фри!
В общем, ничего с побегом не получалось. Едва ли Кузьма сочинял насчет
пса.
Клавдий Симеонович затаил дыхание, прислушался. Вот, кажется,
прошелестело под окном. Или показалось? При таком аккомпанементе не
разберешь. Но проверять на себе как-то не хочется.
Оставалось ждать и бодрствовать.