"Андрей Орлов. Интервенция ("Харбинский экспресс" #2)" - читать интересную книгу автора

парам. Каждый мужик - с бабою. Схватились под руки - и завертелись на месте.
Кому пары не досталось, крутился один. Но таких было не много.
"Это и есть в схватку, - подумал Сопов. - Что там далее по программе?
Стенкой? Или же крест-накрест?"
Старец на нетвердых ногах, радевший купно с крутобокой низкорослой
молодкой, вдруг остановился, отшатнулся к стене, хватая ртом тяжелый и
вязкий воздух.
"Ну все, старичина, - не без злорадства подумал титулярный советник, -
отвертелся ты на грешной земле. А потому - конец на сегодня всем
экзерцициям. При покойнике-то не попляшешь".
Однако он ошибался.
Дед помирать не думал. Постоял немного с распахнутым ртом, а потом
вдруг начал выкрикивать громогласно - и все на непонятном, диковинном языке,
которого Клавдий Симеонович сроду не слышал.
Тут что началось!
- Накатил, накатил на корабль! Дух-бог снизошел! Радость-то, радость
какая!
Все принялись еще пуще вертеться и прыгать. Хлыстами овладевало
нарастающее исступление, и было оно крайне прилипчивым - к своему изумлению,
Клавдий Симеонович почувствовал, что его так и тянет пристать к общему
оживлению.
Крики, хриплое дыхание, треск восковых свечей.
Запах пота, запах многих разгоряченных тел.
Ослепляюще яркий свет.
Люди корчились, извивались, словно на них поголовно навалилась падучая.
Было интересно - и страшно.
А потом будто заслонка упала.
Всеобщая ажитация к тому моменту достигла предела. Хлысты повалились на
пол - там, где стояли. Мужики и бабы срывали друг с друга одежду, а после
вытворяли такое, что Клавдий Симеонович сперва и глазам не поверил. Каждый
был с каждым - без разбору возраста и родства.
"Это как же?.. - подумал Клавдий Симеонович. - Это что, свальня? Или
мне только мерещится?"
Но ему не мерещилось. Сопов оглянулся - совсем рядом рыжебородый мужик
любился со своей конопатой сестрой, на которой из одежды теперь оставался
один только белый платок...
Титулярный советник понял, что сейчас с ним произойдет нечто ужасное.
Словно в подтверждение, свечи потухли как бы сами собой, и в соборной стало
совершенно темно...


* * *

- Ну что, обопнулся?
В голосе невидимого вопрошальщика не было на капли сочувствия.
Клавдий Симеонович ничего не ответил. Лежал как лежал и даже глаз не
открыл. Только поморщился, словно от боли. Хотя боли взяться вроде как
неоткуда.
Или же есть?!
Он вскинулся, с испугом закрутил головой. Хотел рывком подняться - не