"Юрий Орлов. Опасные мысли " - читать интересную книгу автора

"Что? Что? Что?" - шептала испуганно мать. Я плакал так редко. Но она
уже догадывалась, что. "Пусть не... пусть не... приходит!" -прорыдал я. Она
схватила меня за руку и выскочила со мной на улицу.
На улице была опять весна; было сухо, тепло и солнечно. Я плакал. Мать
что-то говорила, объясняла мне, как взрослому: "Это очень нужно... и тебе
нужно... тебе нужен отец". Я плакал. Мы шли по светлой Якиманке, потом по
темноватой Шаболовке, потом свернули в Донской переулок; вот и фабрика - та
самая, около которой сожгли моего отца. Я все ревел. "Ну, хорошо, - сказала
она. - Хорошо... Ты его больше не увидишь. Не плачь, пожалуйста, у меня уже
нет времени, опаздываю. Иди, гуляй. Я приду к обеду". И убежала на работу.

Я пошел на задний двор. Там было когда-то монастырское кладбище. Я
обычно гулял, пока не приходила к обеду мать; она шла со мной в рабочую
столовую, потом провожала в школу. Я сел на траву и стал разбирать надписи
на могильных камнях, разбросанных там и сям. Серая ворона подглядывала за
мной, вытягивая голову из-за березового пня. Прилетела другая. Всю жизнь я
любил этих нескладных птиц; они окружали меня в детстве. Бабушка выносила
меня на огород, сажала на расстеленную шубу и принималась копать картошку.
"Завтра мороз", - говорила она и быстро-быстро разворачивала вилами грядки,
собирала клубни в ведра, из ведер пересыпала в мешки, мешки носила в дом,
чтобы опорожнить их в подпол. Летели облака, и носились на ветру большими
кругами и кричали вороны. Ноги не двигались, но это не имело значения. Я был
счастлив, сидя в кругу летающих ворон.
Теперь, дожидаясь матери на кладбище, я почувствовал, что я уже больше
не маленький.
Мать выполнила обещание: я "его" больше не видел. Впрочем, нет, видел -
еще один раз. Через два года мать вышла замуж за очень доброго, очень
деликатного человека, и мы поменяли квартиру. Однажды ночью наша
незапиравшаяся дверь открылась, и в комнату вошел "он". Он был, видно, очень
пьян. Я вскочил, охваченный прежней ненавистью; как будто и не прошло с тех
пор четырех длинных лет. Но встал отчим, худая каланча в подштанниках,
подошел к нему и дал пощечину. Звонкую, но не сильную. "Он" жалко улыбнулся,
сказал: "С-с. С-с. Спасибо", - повернулся и вышел, старательно прикрыв за
собою дверь.
Он был, может быть, совсем неплохим человеком. Много-много позже мать
рассказала мне: он наотрез отказался на партийном собрании осудить своего
брата, "врага народа". Его исключили из партии за "политическую незрелость"
и, конечно, уволили: сперва из главных инженеров, потом из инженеров, а
потом и из техников; потому что не мог же такой человек быть на руководящей
должности. Он запил. Тогда-то он и пришел к нам среди ночи. Потом мать
потеряла его следы. Наверное его тоже арестовали.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
"ЕСЛИ ВРАГ НЕ СДАЕТСЯ ЕГО УНИЧТОЖАЮТ!"

После того мучительного конфликта с мамой, из-за ее инженера, я
почувствовал, что существуют другие жизни, отдельные от моей, и моя жизнь, в
которой я могу жить по-своему. Впервые я начал переживать себя как личность.
Конечно, это было лишь неясное ощущение. В моем окружении не существовало
концепции для такой вещи; слово же "личность" носило шутовской, глумливый