"Джордж Оруэлл. Подавление литературы" - читать интересную книгу автора

неизбежно свойственны любому наблюдателю. Мои слова могут быть поняты в том
плане, что из всех видов литературы сказанное имеет отношение только к
прямому "репортажу"; однако дальше я постараюсь показать, что на любом
литературном уровне и, скорее всего, в каждом из искусств возникает - в том
или ином преломлении - все та же проблема. Но прежде необходимо отбросить
шелуху не относящихся к делу частностей, которой обычно обрастает эта
запутанная полемика.
Враги свободы мысли всегда стремятся представить свою точку зрения как
защиту дисциплины от индивидуализма. Проблема "правда-против-лжи", поелику
возможно, отодвигается ими на задний план. Акценты бывают различными, но
писателя, отказывающегося продавать свои убеждения, неизменно клеймят как
жалкого эгоиста. То есть обвиняют либо в желании замкнуться в башне из
слоновой кости, либо в духовном эксгибиционизме, либо в попытке помешать
неизбежному ходу истории тем, что он цепляется за неправедные привилегии.
Католики и коммунисты имеют одно общее - считают противную сторону
неспособной быть одновременно честной и умной. И те и другие исходят из
того, что "истина" уже открыта, и еретик, если он не безнадежный дурак,
втайне "истину" знает, но не признает из чисто эгоистических соображений. В
коммунистической литературе нападки на свободу мысли, как правило,
обставляются рассуждениями о "мелкобуржуазном индивидуализме", "иллюзиях
либерализма XIX века" и т. п. и подкрепляются ругательными эпитетами типа
"романтический" и "сентиментальный", на которые трудно что-нибудь возразить,
поскольку всяк понимает их по-своему. Таким манером спор уводится в сторону
от настоящей проблемы. Можно принять - и наиболее просвещенные люди готовы
принять - коммунистическое положение о том, что абсолютная свобода станет
возможна только в бесклассовом обществе и почти свободен тот, кто работает
на приближение этого общества. Но заодно протаскивается и совершенно
необоснованное утверждение, будто сама коммунистическая партия нацелена на
построение бесклассового общества и что в СССР эта цель уже осуществляется.
Если признать, что второе утверждение вытекает из первого, то тогда можно
найти оправдание практически любому насилию над здравым смыслом и
элементарной порядочностью. Тем временем, однако, суть дела уже размыта.
Ведь свобода мысли означает свободу говорить и писать о том, что увидел,
услышал, почувствовал, а не обязанность сочинять несуществующие факты и
чувства. Привычные тирады против "бегства от жизни", "индивидуализма",
"романтизма" и т. д. - всего лишь демагогический прием, призванный выдавать
искажение истории за нечто благопристойное.
Отстаивая свободу мысли пятнадцать лет назад, приходилось защищать ее
от консерваторов, от католиков, в какой-то степени - потому что в Англии они
не играли существенной роли - от фашистов. Теперь ее приходится защищать от
коммунистов и "попутчиков". Не следует преувеличивать непосредственное
влияние малочисленной английской компартии, но одурманивающее воздействие
русского mythos[4] на английскую интеллектуальную жизнь не вызывает
сомнения. Из-за него известные факты так скрывают и искажают, что возникает
сомнение: можно ли будет хоть когда-то написать подлинную историю нашего
времени? Позволю себе привести один из бесчисленных имеющихся примеров.
Когда Германия потерпела крах, выяснилось, что огромная масса советских
граждан - в основном, безусловно, по причинам совсем неполитическим -
переметнулась к противнику и воевала на стороне немцев. Кроме того,
небольшое, но отнюдь не ничтожное число русских военнопленных и перемещенных