"Георгий Осипов. Подстрекатель " - читать интересную книгу автора

платьица и лимонного цвета трусики. Да, Пошли Отольем пролил немало
тинэйдж-спермы в свою низко привинченную раковину, мечтая о Тине. В его хате
все предметы низкие из-за низких потолков - особенность хрущевских
флетариков.
Между прочим, совсем недавно в "Крокодиле" напечатали отменного
качества немаленький и цветной портрет Мика Джаггера. Под видом обсирания
массовой культуры Запада делают "Роллингам" рекламу. Упырь к таким вещам
относится с пониманием - везде есть наши люди. Он жалеет, что сразу не купил
номеров 50, чтобы изготовить из вырезок один большой коллаж.
- Из одинаковых?! - недоумевает Марченко.
- А шо! - поддерживает Разъегор. - Такой стиль называется поп-арт!
Слышать такие подробности от Разъегора не удивительно, ведь его пахан -
известный в городе барабанщик, освоивший школу Бадди Рича, еврей
джентельменского вида в черных очках, человек остроумный и бывалый. Цену
советской культуре он, конечно, знает, но Упыренка считает опасным
экстремистом.
Песиголовца вновь подстерегает жгучее томление. Ему хочется поговорить
про то, как он "занимался бы любовью" (еще одно выражение, подхваченное им в
"ИЛ") с Тиной Тернер, но он не решается, опасается при болтливом дурносмехе
Нагорном, сыне знаменитого Дон-Жуана Льва Нагорного. Еще он думает, ни
Филайн, ни Нэнси Плант на Тину Тернер ни капли не похожи. В первую Упырь
влюблен по самые свои саблеухие уши, а со второй ходит в кино - смотрит
"Погоню" и "Только погибший ответит", а то и по кабакам, если Нэнси не
гужбанит со взрослыми типами. Плаката тины у Вервольфа нема, однако есть
один листок из немецкого "BRAVO", опять же, где Тина орет в микрофон,
заламывая стойку-журавлик, похожую на беззащитный и приговоренный член, и
одета в мокрый шелк на голое тело. Еще есть несколько вырезок из польской
"Панорамы" - ч/б. "Панораму" по наводке Упыря покупает в "Интуристе" жирный
Лифарь. Он дрочит в готическом окне туалета, давая силуэт Хичкока на матовом
стекле. Все, на что хоть как-то можно подрочить, Лифарь вырезает себе в
папку, а все рок-н-ролльное отдает Упыренку - такой у них договор.
Ни строгая и порочная Филайн, слегка сутулая и вымытая, ни длинноногая
шумная Нэнси, залитая духами "Сигнатюр", от того, что ей некогда мыться
между забухами и танцами, на тину Тернер не похожи. Если кто-то и похож на
Тину, так это вульгарные, азиатского вида барышни на дешевых платформах,
вроде уборщицы Зои, что один раз заорала "Вот, блядь, насрали, суки!" на
весь коридор, но к ним Упыря не тянет.
Лучистое тепло "Солнца в левой вазе" делает мальчиков добрее, они
совсем не возражают друг другу и не говорят Упырю, что его постоянное,
назойливое стремление придавать их выходкам политический вид, его загадочная
любовь к свастике и Мэнсону, к которому Марченко ревнует Упыря, им дико не
нравится.
"Что они поймут", - думает любитель Гарри Глиттера с презрением,
которому он вынужден мучительно сопротивляться, опасаясь остаться совсем
один: "эти детеныши мещан и плебеев, если он расскажет им о своих сомнениях
в правильном пути Америки, как, якобы, главного заступника жертв советской
власти. Музыка там - да, трубовая. Но глядя на тупого президента Форда,
Вервольф не может не отметить сходства того с Огуречиком, таким же тупицей,
директором 25-ой школы, где учится Понос. Наш Леня смотрится куда
обаятельней и естественнее этого "янки". Упыренок смутно догадывается, что