"Георгий Осипов. Подстрекатель " - читать интересную книгу автора

Увидев Брауна на видео Упырь тотчас припомнит и телодвижения
разъяренного мужчины на снегу.
"Ты когда, гад такой, сделаешь подстрижку?" - глухо цедит, оскаливая
прокуренные тютюном зубы, шеф и, скорыми шажками приблизившись к мальчикам,
начинает наступать им на ноги.
"Ой-ой-ой", - нарочито громко взвизгивает Марченко и кривится.
Песиголовец только подергивает подбородком и шарит глазами по стенам, где
развешены разные вымпелы и грамоты.
"Кончает он от этого, что ли, седой идиот", - думает он об истерике с
поплавком на лацкане.
Неожиданно его взгляд натыкается на то, о чем он как-то совсем забыл.
Он надувает щеки и пихает: "Пошли. Отольем", - локтем под ребро, однако тот
все еще ничего не замечает.
Директор шипит, подплясывает, и, видимо, памятуя милицейскую выучку,
больно тычет носком лаковой туфли в голень. Николай Леонтьевич не
подозревает, что за его спиной, на одном из кубков Упыренок успел разглядеть
то, что просмотрела уборщица Зоя - присохший кусок какашки.


III.93 - I.99
Приключение пляжное и любовное

(Из записок Германа Львовича Черепнина).

В медлительном наступлении сумер...
В той медлительности, с какою тянутся сумерки в августе, с какою
начинает чернеть поверхность реки и обозначается на ней мерцание от
оживающих источников света, есть нечто магическое, сродни тому, что
заставляет меня при виде будильника слышать его тиканье, несмотря на
неподвижность стрелок.
Я продрог, переходя через мост, и едва не свалился в реку, напуганный
дрезиною, промчавшейся как будто по прилавку в магазине игрушек.
Задумчивость постепенно сделалась моим неизменным состоянием, и
томительное превращение дня в ночь очень способствовало моим меланхолическим
мечтаниям... С приходом весны меня завораживала каждая почка, на кленовую
ветвь, покрывшуюся листочками в окне я мог глядеть часами неотстанно, покуда
не вспыхивал фонарь на перекрестке, и тогда я вытягивался на подоконнике и
закрывал глаза...
Вечернее безлюдье на пляже радовало меня, и я вздохнул с облегчением
спускаясь к берегу, чья пустынная полоска и поросшие травою подножия скал
виднелись невдалеке.
Наступит пора, и цвет листвы изменится, небо станет пасмурным - да, да,
эти банальные мысли постепенно овладели мною, и сладелая мечтательная тоска
так нежно окутывала меня здесь - на песке; подле картинно изогнутых корней
тополя, чье семя проросло, похоже, еще в годы оккупации.
Наступит сентябрь, и листва этого дерева станет опадать - мои годы
тают, как, впрочем, и неожиданное наследство, так и не употребленное на
путешествие в Италию. Колени и локти тяжелеют, веко обезображено синею
веною, и я уже видел во сне, как Нэнси Синатра - покойница с гневом и
недоумением смотрит на мой разинутый во сне рот и зажатую в руке железную