"Георгий Осипов. Подстрекатель " - читать интересную книгу автора

пошатываясь, и накручивая на палец челку, будто намереваясь соорудить
плачевный кок.
В спальне меня ожидали несколько заклеклых букетов, да обивка
китайского шелка на кресле была проколота как будто ногтями, с полки исчезли
"Розы Пиэрии", дезодоратор с шаром в горлышке валялся на ковре. Я откинул
плед - розоватая простыня и наволочка были испачканы тушью для ресниц.
Лучезарная улыбка короля рок-н-ролла застыла на плакате, я провел
пальцем по обложке пластинки - краезлатый пиджак заблестел ярче, но на
пальце лишь осталась обыкновенная пыль. Дождь не утихал.
Тиканье часов за стеною я стал различать на третью ночь, однако позднее
обнаружилось, что они ходят в тумбочке. Среди ночи я поглядел на циферблат -
стрелки показывали без четверти два, и я поверил, на другой день они были на
том же месте, хотя механизм издавал тиканье. Я говорю об этом не потому, что
на Ваших часах тоже время, но к тому, что если кому-то вздумается написать
обо мне роман (а в него, похоже, вошла героиня), то пусть эти часы в нем
будут остановлены...
У нее были необыкновенно крепкие запястья - у этой пляжной помещицы, а
на золоченых часиках отсутствовали цифры - циферблат представлял собою
оголенный овал розоватого оттенка, аллегорически неопределенный, отстегивая
их она приподнялась на локтях с такою негой, что мне послышался томный скрып
пружин под парчевою драпировкой дивана, и пружинам этим тоже назначено
отсчитывать мгновения - исполненные блаженного смысла, какой вливает в них
любовь... "Итак сердце Элвиса перестало биться..." - "Увы и Вам - придется
прервать свой рассказ - я хочу окунуться."
Сперва она испуганно отдернула ножку от горячего песка, но тот час же,
нахмурившись, долгими шагами направилась к воде, взволнованной весьма кстати
комендантским катером - с флагом. "От тяжелого металла до тяжелого песка -
один шаг", - проговорил я, сдвигая на лоб невидимое канотье и взмахивая
глазами на кабину для переодеваний, покрытую надписями вроде "Железная
вдова", "Зи-Зи-Топ", "Ли Арон"... Громоздкая шутка оказалась погребенной под
каскадом брызг, не вызвав хохота... Однажды, когда сон, наконец, снизошел на
мою грешную голову, мне привиделось, что Элвис в свою очередь снизошел с
плаката и движением руки послал медлительный парящий в свете прожектора
малиновый шарф на плечи девушки, с которой я сидел в первом ряду - это было
в Лас-Вегасе и лицо у нее было твое...
- У Вас сгорают плечи, - заметил я. Натали стояла спиною ко мне, широко
расставив ноги, так широко, что был виден проплывающий мяч, и самозабвенно
встряхивала волосы после купания, остриженные недавно, судя по белизне
затылка (пагубной для рассудка своей двусмысленностью).
- Вы хотите, чтобы я легла? Какой Вы сострадательный. У молодого барина
чуткое сердце.
- Я хочу, чтобы Вы дослушали - Ваше внимание внушает мне мысли о
подвигах, делает меня героем - реакционному романтизму так их не хватает...
- Я и не думала Вас смутить настолько. А у Вас вправду много портретов
Пресли? Подарите мне один?
- С удовольствием, если Вы не будете давить на нем абрикосы, как на
обложке с вот этим польским судоремонтником.
- Как? Я не такая кретинка, чтобы не догадаться, что подобных подарков
не дарят первой встречной. Вы мне понравились, и я буду, глядя на Короля
рок-н-ролла отыскивать в его облике Ваши черты!