"Георгий Осипов. Подстрекатель " - читать интересную книгу автора

дверьми и полы халата прелестной хозяйки дома. Женщину можно представить
лишь в бутсах, покоряющих дешевизною и величиной зерен. Она попирает босыми
ступнями почву родной резервации, закогтив многосуставчатыми пальцами ее
рыхлое вещество.
Ничто, ни единый предмет не поблескивал в полутемном склепике. Бывало,
усаживаясь за письменный стол, я убирал с него всякую вещь, способную
блестеть, и только потом уже зажигал светильник.
Отвратительный Телющенко снова овладел моими помыслами. Одной из первых
книг, разочаровавших меня, были "Воспоминания о камне" академика Ферсмана.
Двое геологов празднуют открытие в столичном ресторане, им еще не известно,
что они являются оружием возмездия. Ученые сидят у раскрытого окна,
занавешенного сиреневой портьерой. Они сидят на одинаковых вычурных белых
стульях за круглым белым столом. Оба носят одинаковые шкиперские бородки, у
обоих русые волосы, взбитые в хохолок, похожий на бурунчик в рожке с
мороженым. Официант со сросшимися бровями и уходящим в шею при улыбке
подбородком присаживает к ним за столик девушку. Она чудовищно мала ростом,
и ее тоненькая шея, перевязанная фуляровым платком, готова надломится под
тяжестью машкуры, скрывающей вместе с очками ее лицо. Эта девушка -
Александр Телющенко, на нем надет обильно подбитый ватой кремплиновый
брючный костюм и паричок, делающий его похожим на япошечку из женского
оркестра. Телющенко привычно лжет истосковавшимся в тайге по дамскому
обществу разведчикам недр. Он сочиняет им про известные женские неприятности
тем же карминовым ротиком, что бормотал тразименскую камышинку почты духа.
Незаметно для глаз все трое уже перенеслись в квартирку обманщика. Окошко в
ней также раскрыто, но занавеска значительней уже той, что в ресторане.
Однажды испытав блаженство, геологи жаждут ощутить его еще и еще раз. И вот
один из них, ослепленный похотью, срывает "первук" с плешивой головы
отчаянного травести. Осознав, что их обманом вовлекли в противоестественный
разврат, молодые люди убивают Телющенко острым и тяжелым самородком, как и
подобает геологам. Порок наказан. Оставшись наедине с трупом. Они
вспоминают, что до сих пор не одеты (Телющенко уже успел переставить
пуговицы сообразно женскому вкусу), и вот один из них, тот, что похож на
парашютиста, поправляет рассыпавшийся кок, после чего натягивает
малоразмерную вещицу на свой могучий и гладкий торс целомудренного убийцы.
Ткань лопается зубчатыми клочьями, словно ее вымочили в серной кислоте, но
мускулистая спина остается невредима и не выражает ничего. Верхушки деревьев
за окном замерли в знойной ночи, они неподвижны и пострижены также как и
карликовые деревца, что живут в кадках ресторана.
Закат разбивался огненною гроздью, дробясь в стеклышке, вставленном в
мой глаз. Я снова стоял на возвышении и командовал зондер-командой!
Виселицы, оформленные в виде конечностей красоток из "Фоли-Бержер" - Фюрер
дарит вам только подвязки, я дарю вам непостыдную гибель от арийской руки.
Маленький мальчик с испуганной улыбкой лакомки любовался вскинутыми
перекладинами, веснушчатыми бедрами и победоносным вермахтом.
Опять у меня удушие - розы своим ароматом сводят с ума. Издалека стал
доноситься рокот мотора. "Продается разбитое сердце", - мне случалось читать
письма от девушек, раздосадованных краткостью этой фразы едва ли не больше,
чем краткостью одноименной песенки Элвиса. Машина приближалась, гул
нарастал, а с ним заодно и мое дионисийское озлобление.
Поселянка качнула головой, подняла за лебединые рукоятки свою ношу,