"Георгий Осипов. Подстрекатель " - читать интересную книгу автора

"Бама-ламу". В посещаемом арабами и неграми "березовом баре" не играли в
День Победы песен о войне.
"Так, хлопцы, шо вам здесь надо?" - непонятно откуда выросли два этих
типа. Место было не очень освещенное, но я сумел их рассмотреть. Один был
коренастый, с длинными руками и на коротких ножках, - кажется, он носил
каблучки, - с вытянутым носом и ртом до ушей. Второй торчал за его сутулой
спиною - длинный, носатый и лысый спереди, он выговаривал "эль" вместо "р".
Голос первого звучал молодо и совестливо, как у артиста Леонида Быкова. Вот
и дождались - два пьяных украинских лемура приебались к нам, вместо
барышень. Вероятно они были "какие-нибудь менты", или вообще говно -
дружинники.
"А шо такое?" - раздраженно ответил вопросом на вопрос озлобленный без
любви Азизян.
- Шо "шо такое"?! Сяс ты увидишь "шо такое"! - маленький Леонид Быков
определенно силился обратить свое хуевое настроение в гнев и ненависть.
- Ты шо, с натули, блатной? - глухо подал голос длинный, точно глиста,
его напарник.
Я недолго соображал, как избавиться от этих гадов, вдобавок они мне
напомнили двух паршивых гебистов с выставки "Жилище в США". Они тогда не
дали мне дослушать диск Тины Тернер, анаморфозные деревья-дяденьки,
уродливые насаждения общественных туалетов, хуесосы... Конечно, я бы их не
пощадил, но не в такой ситуации, поэтому я пизданул первое, что пришло мне
на ум.
- Мой дедушка генерал КГБ, - произнес я как бы без комментариев.
- Да-да, кстати, - тотчас подтвердил мои слова Азизян. В такие минуты
его голос мог звучать необычайно старообразно, как будто с вами разговаривал
военспец из бывших.
Лемуры, кажется, начали бздеть, но желание повыебываться все еще
преобладало над остатками колхозного здравоо смысла в их пьяных головах.
"Тока ото не надо пликливаться ледителями, мальчик", - зловеще процедил
долговязый. Но жалкий Быков-Перепелица уже заткнулся. Перед нами стояли явно
какие-то шестерки. Их следовало добить, хотя бы морально. Почти совсем
отвернувшись от них я обратился к моим товарищам: "Вы слышали какого рода
предложение пытались сделать нам эти дяди? Все слышали? Очень хорошо. А
сейчас мы сперва позвоним нашим родителям, а потом пойдем в милицию и
напишем заявление, как эти пьяные питурики предлагали нам дать им в рот в
День Победы, как угрожали нам физической расправой и прочее. Если вы и
впрямь имеете отношение к органам, - здесь я снова к лемурам повернулся, -
вы тем более должныусвоить раз и навсегда, что вы пока что служите в
Советском Союзе, а не в Америке, чтобы, залив сливу, подпрашивать у
малолеток прямо под рестораном, у нас за такие дела больно наказывают", - я
закончил свой монолог умышленно громко, на случай появления новых
свидетелей.
Лемуры проворчали что-то корявое и невнятное, как это всегда делают
обосранные люди, и, завернув за угол, канули бесследно.
Несмотря на стальные нотки, невесть откуда возникшие в моем голосе,
когда я нагло клеветал на двух замухрышек, едва опасность миновала и мы
отошли от злополучной "Руси", я ощутил резкую усталость. Проведя дрожащей
рукой по лбу, я смахнул капельки пота, выматюкался и присел на бордюр, как
немецкий танкист, вылезший из подбитого танка. Я тупо уставился на ноги моих