"Георгий Осипов. Подстрекатель " - читать интересную книгу автора

Сверхчеловеческое презрение к ее желтенькой книжище и паричку, книжечке
про "Музыку Бунта" моментально гильотинировало мой стэнд, снесло "залупу"
как хохолок камыша, как кончик сигары-гаваны. Взрыв водонапорной башни из
военной кинохроники прогремел где-то у меня между глаз, по ту сторону лба.
Ее волосы под париком были не так уж коротки, но они взмокли и
свалялись в лоскуты, точно их облизал белый медведь. Семеро мужчин из десяти
носят шляпы: Да, но семеро из десяти мужчин также имеют и лысины. Без парика
обнаружилось ее сходство с фигуристкой Родниной, а это означало, что лет
через двадцать она станет похожей на актера Броневого, шефа Гестапо Мюллера.
Классическая еврейская голова на шее с бусами. Смог бы я ее защитить ее
от неразборчивых знакомств со славянскими тупицами, которые спокойно забьют
ее доской от скамейки с гвоздем на конце? Могли бы пойти ко мне, я показал
бы ей диски, явился бы в блеске и буйстве своего тайного лица: Но дома у
меня тоже, блядь, такое, шо:
Я вдруг подумал с испугом, что в гостиной, пока мы здесь сидим, могут
выпить все вино. Признаки алкоголизма меня приятно волновали. Я становлюсь
взрослым, как Пшеничников, Пуня, Стоунз. Реже рыгаю, в отличии от Азика.
Стал реже рыгать, рыгать стал реже:
- Окей, я ухожу, - промолвил я женственно-томным сиповатым голосом
киногероя, не двигаясь с места, - эта комната для вас.
"Жопка" одобрительно улыбнулась уголками губ. Я поднялся. Югославские
платформы стукали по полу, как шахматные фигуры.
Я был убежден, что не смогу кончить над домашней ванной Клыкадзе;
плескаясь в ней при мне, он мочился себе на огромный живот, но не по этому:
Просто слишком ничтожны мои впечатления от уединения с этой "Людой" from
outer space, чтобы появилась, по выражению Азизяна, "малафья" и
сперматозоиды-новомученики полетели в шахту с волосами, мыльным осадком и
песчаными шариками.
Прав Стоунз - лучше бухать. Слушать редкие диски и в нужных местах
глушить крымский "мицняк". Кстати, "мицняк" с недавних пор куда-то исчез
(как оказалось навсегда). Какая у нее фамилия, имеет ли она привычку рвать,
когда психует, своими лошадиными зубами носовые платки? Чем от нее завоняет
на вторые сутки одиночного заключения без воды, nay, без унитаза там, или
хотя бы горшечка. Кровать Клыкадзе выглядела так, точно под нею непременно
должен был стоять горшок, который как немецкий шлем я бы надел "жопке" на
голову. Мой врожденный садизм проявлялся в детстве в виде желания прикрывать
головы жертв, помимо их воли, унизительными головными уборами. Однажды я
чуть было не изуродовал на всю жизнь сына капитана КГБ по фамилии, без Б.,
Неживой: Вспоминая этот плачущий ящик, посередь массивных человечьих куч (я
мучил его, как обычно, за гаражом Блохина), я, где бы ни находился, начинаю
давиться хохотом, перерастающим в демоническое хрюканье, признак того, что
демон очка Смердулак овладел своим младшим товарищем. Пока что я моложе
дьявола, но желания, зажигающие румянец на моих щеках, косматые и хмурые,
как старый проход в Геену. Целует ли этот лемур по утрам собственные руки?
Я открыл дверь. В спальне Клыкадзе она вообще закрывалась крайне редко,
обычно, когда кто-нибудь из его фрэндов приводил Хорька. Тогда Клыкадзе
степенно выпивал за столом в гостиной и слухал Шокинг Блу.
Вина, как оказалось, было полно. Это класс. Мне было плохо и не стало
бы лучше, вздумай я пожаловаться Клыкадзе. Это лажа. Он танцевал в центре
комнаты с Ольгой Кобыляньской. Я пожалел, что на нем не надеты его настоящие