"Наталия Осояну. Ценный груз" - читать интересную книгу автора

девочкой на руках. - Что мы с ней будем здесь делать?" "Что делать? -
пробормотал Артём. - Не знаю. Любить, наверное..."

Все случилось слишком быстро: письмо Анжелики, в котором она сообщала о
своей болезни, а потом, через несколько дней - известие о смерти и о том,
что Алиса осталась одна. Он даже не успел опомниться. "Хорошие вести всегда
опаздывают, - думал Гусев, растерянно вертя в пальцах два почтовых чипа,
одинаковых на вид и таких разных по содержанию. - А дурные не стоят на
месте..." По датам письма отстояли друг от друга больше, чем на полгода, но
первое потерялось и дошло с опозданием - в итоге второе его догнало.

"Я знаю, ты имеешь право отказаться, - писала Анжелика, и он легко мог
представить себе, как она склоняется над клавиатурой и непокорная прядь
темных волос падает на глаза. Думать о том, что письмо, скорее всего,
написано в больнице под диктовку, не хотелось. - Мы в разводе семь лет, и у
тебя своя жизнь, которую я не имею права ломать. Но она и твоя дочь тоже, а
больше мне просто некого попросить о помощи. Не говори только, что все
обойдется - я врач, и знаю, что меня ждет..."

Да, конечно, у него была своя жизнь - станция, дрейфующая в космосе,
небольшая флотилия "почтовых ящиков", ИскИн с женским именем и сложным
характером. Анжелика была для него слишком яркой, слишком горячей; они оба
это поняли и разошлись мирно, оставшись друзьями в той мере, в какой это
было вообще возможно после развода. Алису он навещал, как только появлялась
возможность, но эти встречи были мимолетны, и чаще он отделывался письмами
да подарками к праздникам - но подарки, впрочем, были очень дорогие, потому
что больше ему не на что было тратить жалование. С Анжеликой он старался не
встречаться, потому что потом слишком тоскливо было возвращаться обратно,
слишком серыми казались коридоры станции. "Запомни меня, как цветной сон", -
сказала как-то Артему жена... на тот момент, уже бывшая. Он и впрямь с
годами вспоминал о ней как о райской птице, ненароком залетевшей в курятник.

Они познакомились на станции, куда Анжелику прислали на практику -
тогда Артем ещё не был начальником, - и на станцию теперь он привез Алису. С
братом и сестрой бывшей жены он не общался и смутно припоминал, что
отношения у них были неважные - к тому же, она не стала бы просить его
позаботиться о ребенке, окажись всё по-другому. Мать Артема, стоило ему
только заикнуться о том, что "надо где-то пристроить девочку", тяжело
вздохнула и сказала: "Да, конечно, дорогой, я знаю - тебе тяжело сейчас.
Пусть поживет у меня немного..." Эту фразу он смог закончить сам, мысленно:
"...а потом мы устроим её в интернат".

Интернат...

"Извини, но это единственный выход, - заявил Кельвин, выслушав рассказ
шефа. - Я понимаю, отеческие чувства и все такое, но здесь тебе не пансион
благородных девиц". Он, конечно, был совершенно прав: разношерстный персонал
станции - из сорока восьми человек только девять принадлежали к homo
sapiens, - вахтовая работа, вечные авралы, стайки ботов, бегающие по
потолку... не очень-то такая обстановка подходила для одиннадцатилетнего