"Джейн Остен. Чувство и чувствительность " - читать интересную книгу автора

обойти племянника, и поместье отказал ему - но на таких условиях, что в
значительной мере обесценил его. Наследства мистер Дэшвуд желал более ради
жены и дочерей, нежели ради себя и сына, - однако как раз этому сыну и его
сыну, четырехлетнему малютке, и предназначил свое имение старик, связав
племяннику руки всяческими ограничениями, отнимавшими у него возможность
обеспечить тех, кто был особенно дорог его сердцу и особенно нуждался в
обеспечении: завещание возбраняло ему распоряжаться поместьем по своему
усмотрению или продавать дорогой лес. Сделано это было для того, чтобы оно
со временем во всей целости перешло его внуку, который, приезжая с отцом и
матерью погостить в Норленде, настолько обворожил двоюродного прадедушку
такими отнюдь не редкими у двух-, трехлетних детей милыми особенностями, как
забавный лепет, упорство в желании поставить на своем, изобретательность в
проказах и шумливость, что они совершенно перевесили все нежные заботы,
какими его окружали племянница и ее дочери. Впрочем, он вовсе не думал
обидеть их и в знак расположения оставил каждой из трех девиц по тысяче
фунтов.
Первое время мистер Дэшвуд переносил свое разочарование очень тяжело.
Но человек по натуре бодрый и не склонный унывать, он вскоре утешился
мыслью, что впереди у него еще много времени и, живя экономно, он сумеет
отложить порядочную сумму из доходов от поместья, - они и так уже были
немалыми, но он надеялся незамедлительно увеличить их, введя некоторые
улучшения. Увы, поместье, полученное им столь поздно, принадлежало ему один
год. Он пережил дядю лишь на этот срок, и его вдове и дочерям осталось всего
десять тысяч фунтов, включавшие и те три тысячи, которые завещал барышням
двоюродный дед.
Едва стало ясно, что болезнь мистера Дэшвуда принимает опасный оборот,
он послал за сыном и со всей настойчивостью и убедительностью, на какие у
него еще достало духа, поручил мачеху и сестер его заботам.
Мистер Джон Дэшвуд, в отличие от остальных членов семьи, не был склонен
к сильным чувствам, но подобная отцовская просьба в подобных обстоятельствах
не могла не тронуть сына, и он обещал сделать для их благополучия все, что
будет в его силах. Такое заверение облегчило последние минуты умирающего, а
затем у мистера Джона Дэшвуда оказалось достаточно досуга поразмыслить, что,
собственно, он может сделать для них, не выходя из пределов благоразумия.
Он вовсе не был дурным человеком - конечно, если черствость и
эгоистичность не обязательно делают людей дурными - и, во всяком случае,
пользовался общим уважением, так как в обычных обстоятельствах всегда вел
себя с безукоризненной порядочностью. Женись он на более мягкосердечной
женщине, то, быть может, стал бы еще более порядочным или даже сам умягчился
сердцем, потому что вступил в брак совсем юным и очень любил жену. Однако
миссис Джон Дэшвуд была как бы преувеличенной карикатурой на него самого -
еще более себялюбивой и холодной.
Давая обещание отцу, он решил было добавить к состоянию сестер по
тысяче фунтов для каждой. В те минуты он искренне считал, что это вполне в
его силах. Мысль о том, что теперь его доход пополнится четырьмя тысячами
фунтов в год, не говоря уж о второй половине материнского наследства,
согрела его душу, вознесла над мелочными расчетами. Да, он подарит им три
тысячи фунтов: это щедро, благородно. Они будут вполне обеспечены. Три
тысячи фунтов! И столь внушительную сумму он может отдать, не причинив себе
сколько-нибудь заметного ущерба! Эту мысль он лелеял весь день, а потом и