"Кристиан Остер. Свидания " - читать интересную книгу автора

ним чувствовалось присутствие реально существующей женщины.
Я вышел из дома, не взяв в итоге тапочек, поскольку с появлением Одри
стало ясно, что у Симона я долго не задержусь. Я поспел как раз к ужину,
Симон меня уже ждал, получалось, что теперь он ждал двоих, а пришел я один,
да и то сказать ему ничего не мог. Я сознавал неестественность своего
поведения и чувствовал, что он ее тоже чувствует, тогда он спросил меня в
первый раз, что происходит, а я ответил: ничего, что у нас сегодня на ужин?
Разговор перешел на курятину, куры у Симона, понятно, имелись в
избытке - из-за барсов. Если позаимствовать цыпленочка для детей, барсы даже
и не заметят, это пустяк в сравнении с тем, сколько они пожирают, а цыплята,
между прочим, откормлены зерном, мясо отличного качества, как и всякое
другое, каким здесь кормят хищников. Я прихватил картошки, продолжал Симон,
надо только ее почистить, что я сейчас и сделаю, а ты пока займись духовкой.
Хорошо, сказал я, нет проблем, но ты мог бы начать чистить картошку
раньше и духовку разогреть. У себя дома Симон, как известно, к мясу не
притрагивался, но, на мой взгляд, это не причина, чтобы не притрагиваться к
духовке. Впрочем, я не рассердился, тем более что я у него ненадолго, и
взялся за дело. Мальчики играли в своей комнате. Мы только попросили их,
когда подошло время, накрыть на стол.
Пока готовили и ели, я все не решался спросить Симона, как продвигается
его ожидание, потому что, открой я рот для ответа, пришлось бы лгать, а
лгать Симону, которого я люблю, не хотелось. Но не хотелось также и
говорить, что завтра я встречаюсь с Одри, он мог бы все испортить,
потребовать у меня ее координаты, отправиться к ней, унизить себя
понапрасну. Итак, я молчал, а Симон заметил, что если я пришел разделить его
ожидание, то непонятно, почему я молчу. Ты виделся с Клеманс? - спросил он
почти раздраженно. Потом добавил: извини меня, но что все-таки с тобой
происходит?
Все в порядке, ответил я.
Мне его реплика не скажу чтобы понравилась. Симон прекрасно знал, что я
не выношу ни малейшего намека на Клеманс, а потому я заявил, помолчав теперь
уже по-настоящему, что если он хотел сделать мне больно, то ему это
несомненно удалось, благодарю, интересно только, за что, что я тебе такого
сделал, а? Что?
Симон принял виноватый вид, тем более виноватый, что, по его
представлениям, как я полагаю, страдать полагалось ему. И его вид навел меня
на мысль, что по крайней мере в этот вечер он не страдал. Когда дети ушли
спать и мы остались в тишине, спорадически прерываемой звериным ревом, я
спросил, действительно ли он ждет Одри сегодня вечером.
Мой вопрос его, похоже, не удивил. Не знаю, ответил он. И повторил: не
знаю. Мне неприятно это говорить. Но, возможно, она правильно сделала, что
ушла. А потому я...
А дети? - спросил я. Ты подумал о детях? А она, по-твоему, подумала?
Я по-прежнему не мог себе представить, чтобы Одри бросила детей.
Впрочем, это уже моя проблема, я не стал развивать тему. Симон положил себе
еще салата, который я приготовил из кукурузы, у Симона явно рос аппетит, а
возможно, и живот, учитывая, сколько он съедает хлеба, подумал я. И спросил:
так ты полагаешь, она не вернется?
Вернется, ответил он. Во всяком случае, зайдет. Рано или поздно.
Ты ее не любишь, упорствовал я.