"Кристиан Остер. Свидания " - читать интересную книгу автора

клетками, хотя никаких явных признаков ее прихода не ощущалось и более
того - присутствие няньки склоняло к противоположному выводу. Да и мальчики
ничего не говорили, во всяком случае не говорили "папа, там мама пришла, она
тебя ждет", и нянька молчала, только глядела виновато или же напряженно,
трудно разобрать, я ее впервые видел и не знал, какова она в спокойном
состоянии, в памяти еще ничего такого не отложилось. Так или иначе, ясности
недоставало всем, а тут еще Анди, пума из Анд двумя клетками дальше,
принялась домогаться Симоновой благосклонности рычанием, - в общем,
обстановка становилась напряженной. Слишком много нас тут собралось, слишком
шумно получалось, слишком много разных взаимоотношений, в частности, из-за
меня, не знакомого ни с нянькой, ни с барсами. Удивляло и отсутствие тигров,
поскольку Симон кормил именно их, но спросить я не решался. Дабы не
подливать масла в огонь.
Зато дети вели себя смирно. Они, вообще, симпатичные. Да, да, Александр
и Антуан - очень славные мальчики, я бы тоже мог таких завести, ну, то есть,
раньше, или хотя бы одного, не знаю, что лучше. Между тем мы вышли из зала
хищников, вернулись все вместе в вестибюль, открыли служебную дверь,
миновали тянувшийся позади клеток коридор, откуда служители кормят зверей
мясом, - коридор, закрытый решеткой наподобие тюремной, со здоровенным
замком, - затем стали подниматься по лестнице с обшарпанными стенками. Я не
в упрек, но лестница у Симона никуда не годится. Сплошные углы и голый
цемент. Правда, второй этаж невысоко, а квартира заслуживает того, чтобы в
нее подняться, пусть и по скверной лестнице.
Она не столько красивая, сколько большая, и главное, вид: вдали, за
набережной Сен-Бернар, Сена, а ближе, под самыми окнами, скульптура льва,
раздирающего антилопу над фонтаном из двух чаш, обсаженных цветами, рядом
лужайка для пикников под старым платаном и, чуть правее, загон со страусами.
Три самки и один самец постоянно разгуливают под окнами туда-сюда. Это же
как надо страусов любить, но, с другой стороны, я, хотя мало с кем общаюсь,
не помню, чтобы кто-то их не переносил, имел бы такую фобию. И, если
поразмыслить, всем, кого я знаю, нравится их походка и сложение, широкие
бока и длинные, осторожно ступающие ноги. Впрочем, когда смотришь сверху, из
окон Симона, контраст смягчается, страусы отсюда выглядят приплюснутыми,
совсем не высокими, хоть верхом садись. От этого они кажутся доступнее,
ближе, более домашними. И только немного жаль, что никогда не выедешь на
набережную Сен-Бернар верхом на страусе и не поскачешь за хлебом вверх по
улице Кювье до угла улицы Линнея в ближайшую булочную.
Так вот, квартира большая и обставлена скорее во вкусе Одри, нежели
Симона. Одри выбирала обои, кресла, планировку кухни, но в обустроенной ею
квартире ее в тот вечер, разумеется, не оказалось.
Мы с Симоном слегка пали духом. Оно понятно, мы ведь оба говорили: она
вернется. И, конечно же, думали об этом. Но, в общем-то, особенно не
удивились.
Я тронул Симона за руку, вроде как дал понять: не надо расстраиваться,
не для того я его всю дорогу подбадривал, чтобы он вешал нос при первом же
разочаровании. Правда, он меня все равно не слушал, обернулся к няньке,
тронув ее за руку точно так же, как я его, и стороннему наблюдателю могло бы
показаться, что в этом доме слишком много трогают друг друга за руки,
получалось, между прочим, что Симон с нянькой хорошо знаком, и вообще, если
вдуматься, ей незачем было подниматься с нами в квартиру, заметил я с