"Пол Остер. Храм Луны" - читать интересную книгу автора

медалей и орденов на груди, глянул на меня, оторвавшись от кипы бумаг на
столе, и приглашающе махнул рукой. Я протянул ему записку психиатра. Прочтя
ее, он тотчас расплылся в зубастой улыбке.
- Слава богу, - сказал он. - Ты спас меня от мороки. Дня два пришлось
бы возиться. - Ничего больше не объясняя, он начал рвать какие-то бумаги,
лежавшие на столе, и бросать их в корзину для мусора. Он был явно очень
доволен. - Хорошо, что тебя признали непригодным и отсеяли. А то бы нам
пришлось с тобой разбираться по полной программе. Ну а раз ты непригоден, то
нам одной заботой меньше.
- Разбираться? - переспросил я.
- Да вот, видишь ли, все эти организации, в которых ты состоял... - Он
почти не скрывал радости. - В армии нам не нужны всякие розовые "подрывники"
и агитаторы, так? Из-за них проблемы с боевой дисциплиной.
Не помню точно, что за чем было потом, но некоторое время спустя я
сидел в комнате вместе с другими непригодными. Наверное, нас было не меньше
дюжины, и за всю мою жизнь вряд ли где-либо еще мне доводилось видеть
столько ущербных людей в одном месте. Один парнишка с ужасными прыщами,
расползшимися по всему лицу и спине, сидел в углу, весь дрожал и
разговаривал сам с собой. У другого была сухая рука. Третий, под триста
фунтов весом, стоял у стены и изображал губами фыркающие звуки, всякий раз
после удачной попытки разражаясь громким хохотом, как какой-нибудь
трудновоспитуемый семилетка. Здесь были страдающие кретинизмом, в общем,
инвалиды - никому не нужные молодые люди. Я к тому времени был почти без
сознания от усталости и ни с кем из них не заговаривал. Устроившись на стуле
у двери, я закрыл глаза, а когда открыл их, передо мной стоял дежурный
офицер и тряс меня за плечо, чтобы я проснулся. Он сказал, что я могу идти
домой, все закончилось.
Я пошел к кафе напротив призывного пункта. День уже близился к закату.
В кафе, как и обещал, меня ждал Циммер.

Вес я набирал быстро. Дней через десять после похода на призывной пункт
я уже поправился, наверное, фунтов на двадцать и к концу месяца начал
походить на себя прежнего. Циммер кормил меня на совесть, приносил и набивал
холодильник огромным количеством всякой еды, а когда я уже достаточно окреп,
чтобы выходить на улицу, мы стали ходить каждый веер в ближайший барчик,
темный и тихий, вдали от оживленных улиц, и там пили пиво и смотрели бейсбол
по телевизору. Телевизор показывал голубую траву, биты были дикого
оранжевого цвета, а фигуры игроков, искаженные изображением, походили на
клоунские, но все равно было приятно сидеть в тесной кабинке и говорить
часами о том, что ждет нас впереди. Замечательное это было время, спокойное:
короткая остановка перед тем, как снова двинуться в путь.
Именно тогда я начал кое-что узнавать о Китти By. Циммер восхищался ею
и говорил о ней почти с восторгом. Однажды он даже заявил, что если бы уже
не был влюблен в другую девушку, то потерял бы голову от Китти. Она была в
его глазах почти совершенством, ни одна девушка не могла с ней сравниться, и
если уж говорить начистоту, единственное, что его удивляет, это то, почему
она так увлечена таким скучным субъектом, как я.
- Ну, ты скажешь - увлечена мной, - возражал я. - Просто у нее доброе
сердце, вот и все. Она меня жалела и постаралась помочь. Так другие жалеют
больных собак.