"Пол Остер. Храм Луны" - читать интересную книгу автора

Эффинг срезал тонкие пластинки мяса от освежеванной туши и опаливал их
спичками. Ел один раз в день, а когда спички кончились, бросил есть конину:
не хотел питаться сырым мясом. Тогда же он решил, что жизнь кончена.
Продолжая бродить между скалами вместе с уцелевшим ослом, он все больше
мучился от мысли, что каждый шаг все дальше и дальше уводит его от
возможного спасения. Его холсты и краски были в полном порядке, воды и пищи
хватило бы еще дня на два. Но какое это теперь имело значение? Эффинг
понимал, что даже если выживет, для него уже все кончено. Смерть Бирна
предопределила его собственный конец: дороги назад, к людям, ему больше нет.
Позора он не вынесет: последуют расспросы, подозрения в убийстве Бирна,
потеря доброго имени и отказ от карьеры. Пусть уж лучше думают, что и он
тоже умер, - так, во всяком случае, его честь не пострадает, и никто не
узнает, каким необязательным глупцом он оказался. Тогда-то и исчез Джулиан
Барбер: там, в пустыне, в окружении гор и ослепительного, режущего глаза
света он просто вычеркнул себя из мира живых. В тот момент его это даже не
потрясло. Было очевидно, что он скоро умрет, а если и не скоро - от него и
так и так никому никакого толку. Никто не узнает о том, что с ним произошло.
Эффинг сказал мне, что он тогда сошел с ума, но я не спешил
воспринимать его слова буквально. Он говорил, что после смерти Бирна
исступленно выл почти не переставая три дня подряд, пачкая лицо кровью,
выступавшей на руках, - руки он сдирал, карабкаясь по кручам. Но если учесть
постигшие его несчастья, такое поведение не казалось мне странным. Я и сам
отдал дань вою и воплям во время грозы в Центральном парке, хотя мое
положение и не было таким отчаянным, как его. Когда человек понимает, что
дошел до предела, совершенно естественно, что ему хочется завыть. Воздух
поднимается у него из легких и душит, он не может дышать, пока не вытолкнет
его из себя, не выкричит изо всех сил. Иначе собственное дыхание задушит
его.
Утром четвертого дня, когда пища кончилась, а воды во фляге осталось
меньше, чем на чашку, Эффинг заметил на вершине одной из ближайших скал
нечто, напоминавшее пещеру. Неплохое место, чтобы там спокойно умереть,
подумал он. Место, защищенное от солнца и недоступное для стервятников,
настолько укромное, что его никто никогда не отыщет. Собравшись с духом, он
начал изматывающий путь наверх. На это у него ушло почти два часа, и когда
он дополз, то полностью выбился из сил и едва стоял на ногах. Пещера
оказалась гораздо больше, чем виделась снизу, и Эффинг с удивлением
обнаружил, что при входе в нее ему даже не придется наклоняться.
Он оттащил закрывавшие вход ветви и сучья и зашел внугрь. Вопреки его
ожиданиям, пещера была обитаема. Она уходила на двадцать с лишним футов в
глубь скалы, и на этом пространстве расположились кое-какая мебель: стол,
четыре стула, шкаф, пузатая плита-развалюха. Это был настоящий дом, можно
сказать, со всеми удобствами. Все было прибрано, аккуратно расставлено и
отдаленно напоминало незатейливый домашний уют. Эффинг зажег стоявшую на
столе свечу и взял ее, чтобы осмотреть темные утлы помещения, куда не
доходил дневной свет. У левой стены он обнаружил кровать. В ней лежал
человек. Эффинг подумал, что он спит, и покашлял, чтобы сообщить о своем
присутствии. Ответа не последовало, и тогда он нагнулся и поднес свечу к
лицу спящего. Тот был мертв. Не просто мертв, а убит. На месте правого глаза
у лежавшего зияла большая дыра от пули. Левый глаз тупо смотрел в темноту,
подушка под головой была залита кровью.