"Владислав Отрошенко. Наряд Мнемозины " - читать интересную книгу автора

любопытством красное древко ее алебарды и произнес артистическим басом:
- Недурно.
Эквилибрист тем временем, установив рядом с автомобилем стремянку, уже
перетаскивал чемоданы. Он бойко командовал Уриилом, вызвавшимся ему помогать
("Нет, сначала вот этот портфельчик, дружок, улыбайся!"), ловко взбегал по
стремянке на крышу, разматывал веревки и между делом, развлекая Уриила своим
искусством, перепрыгивал с крыши на кончик антенны и вращался на нем, как
флюгер, посылая из обеих ладоней воздушные поцелуи (даже Аделаида Ивановна,
оценив этот номер, невольно воскликнула "браво!" и в награду артисту бросила
ему из окошка свой веер).
- Не желаете ли партию в бильярд, пока Тимоша грузится? - предложил
дрессировщик медведей, подступив к водительской дверце с учтивым
полупоклоном.
- В пирамидку?
- Это уж как вам угодно, - ответил дрессировщик и, опередив
штурвального, сам открыл дверцу, расчистив сапогом асфальт от мелких
камешков.
Погрузка шла полным ходом. Курган из чемоданов постепенно таял,
перемещаясь на крышу вишневого автомобиля. Шары энергично и с удовольствием
катались по зеленому сукну, звучно ударяясь друг о друга и затихая лишь на
мгновение, чтоб выслушать лаконичные команды игроков:
- Четвертый в середину.
- Девятый - от борта в угол.
- Ан, не попал, любезный, а мы его подправим... Вас как величать?
- Демиург Александрович.
- А меня...
- Я уже знаю - Гедеон Несветаев... Трисмегист - трижды величайший.
- Так точно-с... Пятый в середину. Двенадцатый в угол.
Через час на обочине остался только бильярдный стол и два небольших
саквояжа; подхватив их, эквилибрист добежал до багажника, поставив один
саквояж на асфальт, другой повесил на указательный палец дворничихи,
выставленный вперед в железной перчатке, и поднял крышку.
- А это что за Посейдон?! - воскликнул он, отшатнувшись назад.
Кавалер ордена Золотого Руна, во фраке с оторванным рукавом, в засохшем
венке из колосьев, с одной бровью на лбу, сидел верхом на мягком овальном
стуле и аккуратно поливал из графина астры, росшие в длинной пластмассовой
жардиньерке на металлических ножках.
- Не паясничай, Тимоша, - сказал он, плеснув из графина на крылышки
желтой бабочки, залетевшей в багажник и уже хлопотавшей вокруг цветка. - Ты
почему убежал с моего пигашика? Жалкий канатоходишка, шут! Тебе
разонравилось скакать по золотой цепочке? Где твои бубенцы, где дудочка? А?
Говори?
- Да он еще сумасшедший, - вымолвил белобрысый, неуверенно улыбнувшись.
- Нет, Тимоша, не сумасшедший. А вот ты, наверное, спятил, если не
боишься дерзить кавалеру... Ты поедешь со мной, в багажнике, а своего
медведя - где ты его взял? - посадишь в кабину. Иди поторопи Демиурга
Александровича, скажи ему, что море нас ждет, сверкая лазурью и пенясь,
как... как черт его знает что... Как юная дева!..

На перевал вишневый автомобиль, обремененный багажом циркачей, взъезжал