"Анатолий Отян. Все что есть испытаем на свете" - читать интересную книгу автора

широким носом, у переносицы, в пенсне с толстыми стеклами.. Все четыре года,
пока я учился, Лев Яковлевич проходил зимой и осенью в старом коричневом
кожаном пальто, которое обновлял, перекрашивая заново. Пару месяцев краска
на нем держалась, потом опять трескалась и осыпалась. Он читал у нас кроме
математики сопромат и теоретическую механику. Читал он свои предметы
настолько блестяще, что нам, кто у него учился, потом, учась в институте,
было легко сдавать экзамены по этим предметам, так глубоки были наши знания.
Приведу один забавный пример. В1975 году, через двадцать лет после
окончания техникума, мой сын Сергей учился в девятом
"математическом" классе Школы N36.
Вместе с ним учились две девочки: Регина Золотарева и Лена
Пархоменко, дети моих техникумовских соучеников.. Преподавал математику
у них лучший преподаватель математики в Кировограде с советской фамилией
Красный. Он им домой задал задачу по стереометрии, которую стандартным путем
решить было нельзя.
Сергей посидел над той задачей, не решил ее и предложил мне попробовать
решить. Лев Яковлевич учил нас решать сложные задачи, ища простые варианты.
Я покрутил ту пирамиду вокруг оси так, чтобы спроектировать искомые линии на
ону из граней, и решение стало простым. Сергей записал это решение и
отправился в школу. Но оказалось, что эту задачку из всех учеников смогли
решить только... догадываетесь кто? Правильно- Золтарева и Пархоменко. Без
комментариев (No comments), как говорил Черчилль.
Но пока я хватал двойки.
Лев Яковлевич увидел во мне способного к математике лентяя и оставил
меня после занятий. У другого преподавателя я бы просто ушел, но ослушаться
Варнавицкого было за пределом понимания любого студента. Лев Яковлевич повел
меня на лекцию в старшую группу, посадил меня за последний стол, дал решать
три примера по алгебре и велел решить. Мне было очень стыдно перед старшими
ребятами, и я до сих пор помню их ухмыляющиеся и удивленные лица. К счастью,
это оказалась группа не моей сестры. Два часа я корпел над этими примерами,
два из них решил, а к третьему Лев Яковлевич показал мне ход решения. Он не
выразил удивления, а просто сказал мне, что я умею, но не хочу, и
предупредил меня, что будет водить меня по всем группам до тех пор, пока я
не стану делать домашние задания.
Перспектива позориться перед всем техникумом меня не устраивала я стал
сидеть над домашними заданиями. Чего не мог сделать сам, перед уроками
списывал у ребят. У нас это называлось "дай скатать". Оценки у меня
исправились на тройки. Я вошел во вкус учебы, тем более, что у Льва
Яковлевича были интересные подходы, стимулирующие желание делать домашние
задания. Он был скуп на оценки, но вместе с обычными задачами давал и
сложные "на любителя", за решение которых ставил четыре. Внутри семестра
получить у него пятерку было почти невозможно.
Однажды он задал на воскресенье три сложные задачки по геометрии.
Я сел за них и решил во что бы то не стало их сделать. Потратил на
каждую по часу времени и все решил. Когда пришел в техникум, оказалось, что
никто, ни один человек ни одной задачи решить не сумел. И тут сработало "дай
скатать". Списали у меня только пять отличников. (Помню их всех пофамильно)
Остальные даже этим себя не утруждали. Когда Лев Яковлевич вошел в
аудиторию, он спросил о том, кто решил задачи. Все, кто у меня скатали,
подняли руки. Поднял и я.