"Джой Оутс. В плену любви [love]" - читать интересную книгу автора

все же успела мельком оценить и темно-розовые стены, и высокие окна,
художественно оттененные арочным бордюром из белой кирпичной кладки,
прежде чем последовать за важно улыбающимся слугой в роскошный холл с
мраморным полом.
Итак, она здесь! В логовище льва. Вскоре ей придется взглянуть в лицо
этому чудовищу. Ей каким-то образом удавалось сохранять внешнее
спокойствие, скрывать бурлившую в ней ненависть к Максимилиане ди Анджели,
богатому, развратному прожигателю жизни, который разрушил жизнь Джоанны.
Милая Джоанна, кумир детства Линнет, превратившаяся в бледную тень,
истерзанная бесчеловечным обращением этого человека и так глупо погибшая,
не достигнув и тридцати лет, в ужасающей автомобильной катастрофе. Это
была его вина, этого человека, которого она сейчас увидит впервые, но уже
давно люто ненавидит. Все, что ему следовало делать, женившись на Джоанне,
- это любить ее, что не было трудно: она была забавна и остроумна, а кроме
того, красива.
Линнет сглотнула комок как бы ставшей поперек горла злости. Он не
должен догадаться или случайно узнать о ее неприязни к нему, в противном
случае она никогда не узнает правды о том, что же случилось. Она будет
просто девушкой, которая обратилась за работой. Девушкой, которая ничего о
нем не знает, кроме того, что ему нужен человек, говорящий по-английски,
который помогал бы заботиться о его маленькой дочери.
- Синьорина?
Слуга провел ее через холл в такую же впечатляющую гостиную, где
красочные восточные ковры частично закрывали мрамор. Под потолком висели
богато украшенные люстры, как будто написанные Тьеполо. А на стене
напротив висел - она была почти уверена в этом - оригинал Каналетто.
Все окружающее внушало ей благоговейный страх, и Линнет старалась
справиться со своим волнением. Оставшись одна, она грациозно опустилась на
стул, покрытый дамастом, который выглядел музейным экспонатом, но оказался
удивительно удобным. Она заметила свое отражение в зеркале с позолоченной
рамой, висевшем на противоположной стене, и была испугана контрастом
окружающей роскоши с увиденным - из зеркала на нее смотрела худенькая, как
призрак, девушка, с тонкой талией и длинными ногами, с массой прямых
светлых волос, рассыпавшихся по плечам, и с огромными глазами на бледном
лице. Каждому ясно, что она чужая здесь, среди этого великолепия. Ее
охватило желание вскочить и убежать, но безрассудное подозрение, что
входная дверь заперта за ней, остановило ее и одновременно наполнило
паническим страхом, что она пленница в этом доме.
Ее спас вполне обычный детский голос, высокий и писклявый,
напомнивший школьные игры прошлого.
- Сапожник, портной, солдат, моряк...
Голос стих, а через минуты опять подхватил: сапожник, портной...
Линнет взглянула в направлении, откуда доносился голос, и увидела то,
чего не заметила раньше. В дальнем конце просторной комнаты стеклянные
двери были открыты в маленький садик, вымощенный камнем, с искрящимся
фонтаном, маленькими деревьями и кадками с великолепными цветами. Там в
одиночестве играла маленькая девочка: занятая собой, она прыгала через
скакалку, нараспев читая стихи, которые знакомы многим поколениям
английских детей.
От волнения у Линнет участился пульс. Это, должно быть, дочь Джоанны,