"Лев Сергеевич Овалов. Рассказы майора Пронина" - читать интересную книгу автора

колодцах поломаны. Вот через недельку, к приезду комиссии, починим, тогда и
спустимся.
Уговорил он, конечно, меня, отказался я от своей затеи. Походили мы по
открытым разработкам и разошлись по домам.
После обеда прилег я отдохнуть.
- Ты здесь? - спрашиваю.
Парень мой, разумеется, на посту.
- Вот и кончилась наша игра, - говорю. - Теперь, брат, держи ухо
востро. Обо мне можешь не беспокоиться, я предупрежу кого следует. А тебе
следующее поручение. Последи за всей этой публикой, которая у меня под
окнами околачивается и за мной по пятам ходит. Кто они, откуда, где
встречаются. Излишнего рвения не проявляй, ни в коем случае не дай заметить,
что мы ими интересуемся. А завтра вечером, как стемнеет, жди меня у церкви
за телеграфом.
Поутру я не без удовольствия привел Губинского в замешательство.
- Ну вот, скоро расстанемся, - сказал я. - Получил телеграмму. Комиссия
решила сократить срок своего пребывания на Урале. Все более или менее ясно.
Дня через два, через три приедет в Крутогорск, осмотрит здешние рудники, тем
дело и кончим.
Губинский явно почувствовал себя неспокойно. Он задал мне несколько
ничего не значащих вопросов, все время порывался уйти и вскоре действительно
покинул меня, убедившись, что я полностью поглощен мыслями об устройстве
приезжающих товарищей.
Я и в самом деле проявил все то беспокойство, какое полагается
обнаруживать в подобных случаях. Предупредил рудничное управление о том, что
комиссия собирается ускорить свой приезд, поговорил в гостинице о номерах,
зашел к уполномоченному Государственного политического управления.
Откровенно говоря, только он и был мне нужен. Я договорился с ним о том,
чтобы люди были наготове и в любой момент могли произвести операцию.
В запасе у меня оставалось несколько часов. Читая книжки, написанные
сотрудниками различных иностранных разведок, я всегда с недоверием отношусь
к их рассказам о необыкновенной выдержке и спокойствии одних или обостренной
нервной чувствительности других. Даже в самых исключительных обстоятельствах
люди, как и всякие прочие живые существа, ведут себя естественнее и проще.
Разумеется, я нервничал, но пересилил себя, пообедал и заснул, хотя спал
недолго. В сумерках проснулся и, выглянув в окно, увидел на ступеньках
гостиничного крыльца какого-то подозрительного типа, тщетно пытающегося
изобразить на своей физиономии полное равнодушие. Я походил по комнате,
позевал, бросил на подоконник фуражку, повесил на спинку стула брюки, взбил
одеяло так, чтобы казалось, будто на кровати спит человек, и незаметно
выскользнул в коридор. Хотя я и не очень верил в предусмотрительность своих
противников, но все же допустил возможность того, что и у заднего крыльца
дежурит какой-нибудь субъект. Поэтому я прошел в конец коридора, распахнул
выходящее в переулок окно и быстро перемахнул через подоконник, прикрыл
раму, нырнул во двор стоящего напротив дома и через несколько минут
находился вне досягаемости своих надзирателей.
Как и было условлено, я нашел Виктора за церковью. Он сидел на
скамеечке у чьей-то высокой могилы, уныло поглядывая на густой дерн.
- Ну, как твои успехи? - спросил я, садясь с ним рядом.
- Так себе, - сказал он, чертя каблуком землю. - Все какие-то