"Алла Овчинникова. Тополинки " - читать интересную книгу автора

Лихо крутит баранку чернолицый шофёр. Руки перевязаны у него, бинты
уже не похожи сами на себя. А совсем рано утром, в больнице, бинты были
белыми. Эдька видел, как перевязывали обмороженные руки прокопчённого у
костра человека. Доктор говорил потом шофёру: ты, мол, парень что надо. И
Эдька рад был, что его из больницы отправляют с таким попутчиком.
Отличная машина "Урал"! Через два часа и Данилка. Две недели не был в
ней Эдька.
- Туман! - кричит сквозь гул мотора шофёр.- Ни одна контора сейчас
свои машины не выпустит. А мы прорвались!
Туман сполз на таёжную трассу с гор. Через них он пробрался сюда с
далёкого моря. Запах моря ударяет Эдьке в нос, забирается под тужурку.
Эдька рукавом драит пуговицы, и они тускло мерцают. Изумительный аромат
моря тревожит Эдьку. И ему уже кажется, что это не лесовоз вкатывает в
деревеньку Данилку, а большой корабль, где капитаном он, Эдька, входит в
порт.

Спит Данилка, утро ещё не подошло сюда. Три огонька в деревеньке
горят, да их за тополями не разглядеть сразу.

Дверь данилковекой столовой на замке. Под силком записка: ПО СЛУЧАЮ
ТУМАНА НЕ РАБОТАЕМ".

Чернолицый шофёр огорчённо ухает, притопывает унтами. Ясное дело, в
туман ни одна контора свои машины не выпустит, так зачем головой зря
ставить столитровые кастрюли на щи?
Чернолицый шофёр протягивает Эдьке на прощание забинтованную руку.
Эдька тыкает в эти бинты три рубля.
Ну, брат, даёшь! - качает чёрными кудрями лесовозчик.- У наших казаков
обычай не таков - за дорогу рублями не расплачивайся.
А чем расплачиваться? - Эдька бережно складывает деньги.
Шофёр хлопает дверцей, а потом высовывается из кабины "Урала":
- Бекасов моя фамилия, Бе-ка-сов! Запомни, если случится ещё встреча.
Эдька не слышит, как мимо проехал ещё один лесовоз, не видит, как
выпрыгнул из кабины какой-то человек в кожаной тужурке. В голове Эдьки
засела дума о плате за дорогу. Если не деньгами за неё расплачиваться, то
чем тогда? И Эдька осторожно нащупал в кармане пакетик с рыболовными
крючками. Эти крючки, японские и блестящие, существовали для мена. И ни для
чего другого. Есть у приятеля Сёмки штука одна. Но с какого только Эдька
боку ни подкатывал, Сёмка не понимает, о чём речь. Не хочет Сёмка и говорить
про штуку.


ТИМОФЕЙ АБАЛКИН БЫЛ ТЕПЕРЬ СОВСЕМ НЕЗНАКОМ

Нетрудно добраться до деревеньки Данилки. С любого конца на таёжную
трассу выйди, подними руку - попутный лесовоз домчит тебя до Данилки.
Абалкин вышел на трассу. Утро ещё не разгорелось, почти ночь. Туман на
трассе. Но вот один лесовоз пробился неизвестно откуда. И через два часа
Абалкин был в родной своей деревеньке Данилке.1