"Алла Овчинникова. Тополинки " - читать интересную книгу автора

Укатил лесовоз, прогудела под его колёсами промёрзшая дорога. И
навалилась на Абалкина тишина. Зазвенела она в нём, закружила голову.
От дальней дороги и от волнения покачивало Тимофея Абалкина. Он
побоялся, что ноги его не удержат. Дошёл до сельмага и присел на неубранные
ящики.
Ровно десять лет не был Тимофей в Данилке.
Удрал он отсюда мальчишкой. Вот таким же стылым утром удрал на
попутном лесовозе.
Сломал он однажды крыльцо в сельмаге. Да не один навалился Абалкин на
это ветхое крылечко, целой ватагой подналегли. А досталось в первую голову
Абалкину. Данилка так и загудела от рухнувших ступенек: мол, миром
строили, резьбой украшали, так поди ж ты - Абалкин, на две головы всех
обогнал, а ума не нажил. И так всегда было: что бы ни сделал Абалкин, ему
спуску не давали.

Рассердился раз и навсегда Тимофей на всю деревеньку. Тошно ему здесь
стало. И махнул Абалкин из родной деревеньки лучший край искать.

А мама его здесь с сестрёнкой Дашкой осталась. И редко писал им
Тимофей. В деревню не возвращался. Незачем как-то было.
Но вот незаметно умерла мама. Сестрёнка Дашка вышла замуж и жила
теперь в райцентре. И тут собрался Тимофей в гости к сестрёнке, приехал из
шумного города. Дашка стала толстой и такой всем на свете довольной, что
Тимофей разозлился. Хотел плюнуть на её ковры и спокойствие, да рукой
только махнул. Вышел на трассу Абалкин встречать первый лесовоз. Потянуло
его вдруг в Данилку с такой силой, что к груди заныло.
Так и оказался спозаранку в родной своей деревеньке Абалкин. На
попутном лесовозе домчался сюда.
Дашка говорила, что дом их цел, стоит у пекарни по-прежнему, только
окна заколочены. Из-за тополей мигала своими огоньками деревенька Данилка.
А дом с заколоченными окнами стоял где-то в темноте и не ждал Тимофея.
Никто б сейчас не узнал Тимофея. Вон даже бабка Василиха мимо него
прошмыгнула, не остановилась, только очками-линзами сверкнула на кожаную
куртку Абалкина. Ахнула про себя бабка: "Ревизор из рыбкоопа, во цо
деется-то". И помчалась весть по деревне разносить.
Вон как, оказывается, изменился Абалкин, что и бабке Василихе его не
признать. А она-то лучше всех должна помнить про сломанное крыльцо, это
она протащила тогда за ухо Абалкина по всей Данилке. Да, не признать,
видно, в этом усталом, но крепком мужчине того пацанёнка, что звался
Тимофеем Абалкиным. С носа веснушки исчезли, красивый и гордый шрам
украшает нос. Уши из-под шапки не торчат. Глаза-то остались карими, но
глядят они вприщурку, мир разглядывают неторопливо.
Но Тимофей и сам сейчас себя не узнавал. Когда попутный лесовоз с
Тимофеем заполз на сопочку - не бог весть какую вышину - и с неё Абалкин
разглядел в тусклом свете утра данилковскую тундру, тополиный островок
посреди, , то ужасно разволновался. Стал сомневаться, верно ли сделал, что
приехал. А ну как скажут ему: чеши-ка, паря, отсюда! Без тебя жили-поживали
и ещё сто лет проживём. Бросил ты здесь своё, родное, сердце не дрогнуло.
Бросил, не берёг людьми сотворенное, так и ступай своей дорогой. Почто тебе
Данилка, ещё учудишь что-нибудь беспутное, так давай-ка отсюда, паря, езжай