"Николай Овсянников. Анапа в огне " - читать интересную книгу автора

Где-то уже под станицей Анапской, когда многие не могут бежать,
задыхаются, раздается команда:
- Шагом!.. Не отставать!..
Мы переходим на шаг, быстро проходим станицу и там, спотыкаясь о
булыжники разбитого шоссе, вновь трусцой продолжаем бег. Потная рубаха и
растертое ремнем винтовки [26] плечо... Казалось, мы уже не в состоянии
сделать и шагу дальше, но после получасового отдыха вновь следует приказ:
- По данным разведки, диверсанты зафиксированы в районе колхоза им.
Кагановича! Прочесать местность!
Вновь "бросок", но теперь хоть утешает то, что бежим мы уже назад, в
сторону города. К утру, еле передвигая ноги, шагом плетемся в свое
расположение. Чистим, сдаем оружие и... по домам. Вот когда пригодилась мне
физическая закалка, приобретенная на занятиях по военному делу в
ОСОАВИАХИМе! Тогда подобные броски в Варваровку, изнуряющая гребля веслами в
шлюпочных походах закалили меня надолго! Еще не один раз я буду с
благодарностью вспоминать инструктора, натаскавшего нас, мальчишек, в
выносливости, закалившего в нас волю при любых обстоятельствах приходить к
финишу без нытья, со стиснутыми зубами, - даже если тебе уже невмоготу...
Пока что служба в батальоне тяготила только вот такими частыми
марш-бросками и несколько нудной караульной службой. Потом, со временем,
стало намного хуже и опасней.


* * *

Как-то в перерыве между занятиями ко мне и Коле (мы сидели во дворе на
скамейке у курилки) подошел комиссар, его дядя Митя Кравченко.
- Ну как дела, комсомольцы? - обратился он к нам.
- Нормально! - говорим. - Только мы не комсомольцы!
- Как это не комсомольцы? - опешил комиссар. - Идет война. Вы
бойцы-добровольцы истребительного батальона - и в стороне от комсомола?
Такого не должно быть!
- Так нам еще только по пятнадцати лет, а в комсомол можно с
шестнадцати! Не примут!
- Почему не примут! Вас обязаны принять! Пишите заявления, я протолкну
это дело!
Мы с Колей написали все, что надо: заявление, автобиографию, заполнили
анкету и карточку, в которой обязаны [27] были дать письменное
поручительство два члена партии. За меня поручился сам комиссар и мой
командир взвода. Мы приложили к этим бумагам по две фотокарточки и отдали
все комиссару.
Через несколько дней, вечером, когда уже достаточно стемнело, меня,
Колю Краба, и еще двоих ребят вызвали в райком комсомола, располагавшийся в
одном квартале от батальона. Несмотря на поздний час, в кабинете секретаря,
освещенном большой настольной электролампой под зеленым абажуром, сидело
несколько человек. Здесь были сам секретарь Булатников, начальник НКВД
Булавенко, наш комиссар Кравченко и еще какой-то незнакомый мне человек.
Беседовали с нами с каждым в отдельности. Я был первым. Стоя, я
прочитал свое заявление, в котором клялся быть верным ленинцем, стойким
борцом за дело Ленина-Сталина, рассказал биографию. Мне задавали вопросы, но