"Амос Оз. Мой Михаэль" - читать интересную книгу автора

Вспомнила, как три или четыре раза безуспешно пытался Михаэль раскурить свою
трубку. Техас - страна удивительная: человек копает у себя во дворе лунку,
чтобы посадить дерево, а из лунки вдруг забьет струя нефти. Я никогда об
этом не думала, о тех скрытых мирах, существующих под каждой пядью, на
которую ступала моя нога. Минералы, кварцы, доломитовые скалы и все прочее
...
Потом я написала короткое письмо матери и семье брата. Я им всем
объявила, что мне хорошо. Утром я должна не позабыть купить марку.
В литературе периода Еврейского Просвещения часто описывается война
Света и Тьмы. Автор заинтересован, чтобы Свет победил Тьму. Я должна
сказать, что предпочитаю тьму, потому что она более живая и теплая, чем
свет. Особенно - летом. Белый свет измывается над Иерусалимом. Унижает
город. Но в моем сердце нет никаких сражений между светом и тьмой. Я
вспомнила, как утром поскользнулась в здании "Терра Санта". Момент был
унизительный. Одна из причин, в силу которых я люблю спать, состоит в том,
что я ненавижу принимать решения.
Во сне порой случаются страшные вещи, но всегда срабатывает некая сила,
которая решает за тебя, а ты свободна быть утлой лодчонкой, плывущей туда,
куда сны стремят свое течение, и все матросы погружаются в дрему, совсем,
как в известной балладе. И еще - плавное покачивание, чайки и водный
простор, распростертый ковром, непрестанно дышащий; в его дыхании - и
нежность, и буря бездонных глубин. Я знаю - морская пучина холодна. Но не
всегда. Однажды я читала книгу о теплых течениях и подводных вулканах. В
определенном месте, под ледяной толщей вод, во глубине глубин затаилась
теплая пещера. Девочкой я читала и перечитывала "20 тысяч лье под водой"
Жюля Верна. Бывают такие счастливые ночи, когда я нахожу потаенный путь
сквозь тьму и толщу вод, среди слизистых, в зеленой тине подводных скал -
пока не постучусь в двери, ведущие в теплую пещеру. Там мой дом. Там ждет
меня хмурый капитан в окружении книг, карт и трубок. Борода его черна, в
глазах затаились голодные молнии. Словно дикарь, он хватает меня, и я смиряю
его клокочущий гнев. И еще: маленькие рыбки проплывают сквозь нас, словно
оба мы сотворены из воды. Прошивая меня насквозь, эти рыбки оставляли во мне
тонкие полоски острого наслаждения.
Готовясь к завтрашнему семинару, я прочитала две главы из книги Авраама
Мапу "Любовь к Сиону". Если бы я была Тамар, то позволила бы Амнону
преклонить предо мной колени в течение семи ночей. И когда на языке
Священных книг изольет он все муки любви, я прикажу ему, чтобы парусная
лодка доставила меня на один из островов далекого архипелага, где даже
краснокожие индейцы обернутся фантастическими морскими созданиями, серебряно
поблескивающими, испускающими электрические искры. И где чайки садятся на
голубую гладь.
А иногда по ночам я вижу пустынную русскую степь. Равнины, покрытые
голубоватой корочкой льда, отражают мерцание одичавшей луны. Я вижу сани и
медвежью полость, и согнутую черную спину кучера, и яростный бег коней, и
сверкающие во тьме глаза подступившей волчьей стаи. И одинокое дерево -
высохший ствол, - стоящее на белом косогоре, и ночь, чернее черной ночи, и
недремлющие зловещие звезды. Кучер вдруг оборотил ко мне свое тяжелое лицо,
будто высеченное рукою пьяного скульптора. Ледяные сосульки повисли на
кончиках его длинных усов. Рот приоткрыт, и кажется, что это из его, кучера,
рта, вырывается пронзительный вой леденящего ветра. Мертвое дерево, стоящее