"Амос Оз. Сумхи" - читать интересную книгу автора

А я продолжал сидеть на пустом ящике во дворе синагоги "Остатки
рассеянных" и думал... Не стоит скрывать - думал я об Эсти. Конечно, в эти
часы Эсти сидит в своей комнате, которую я никогда не видел и, наверное,
никогда не увижу. Наверное, она задернула свои голубые занавески, которые я
так хорошо знаю, потому что тысячу раз проходил мимо ее окон. Наверное, она
сейчас делает уроки, про которые я и думать забыл; своим круглым почерком
Эсти пишет ответы на несложные вопросы господина Шитрита, нашего учителя
географии. А быть может, она расплетает и заплетает косы или терпеливо
вырезает из бумаги узоры для вечеринки по случаю окончания учебного года.
Юбка плотно обтягивает ее колени. Ногти у нее аккуратные, круглые и чистые,
не то, что у меня, - черные и с заусенцами. Она дышит ровно, и губы ее, как
и в классе, слегка приоткрыты. Иногда она пытается слизнуть с верхней губы
какую-то невидимую крошку. О чем она думает - разве я могу знать? Конечно,
обо мне она не думает, а если случайно и вспомнит, то в мыслях своих
называет меня "этот мерзкий Сумхи" или "Сумхи, сумасшедший мальчишка". Уж
лучше бы она совсем не вспоминала обо мне.
И вообще, хватит. Я прекращаю думать об Эсти. Мне необходимо мыслить
логически, ведь я должен срочно принять важное решение.
Я сконцентрировался, как учил меня отец: когда приходит решительный
час, следует все записать на листе бумаги, рядом с каждым из возможных
решений отметить его достоинства и недостатки, вычеркнуть одно за другим
плохие решения, а всем приемлемым проставить соответствующие баллы.
Карандаш и бумага вряд ли оказались бы мне сейчас полезны, потому что
дневной свет уже давно угас. Поэтому я провел свои расчеты мысленно, вот в
такой последовательности.
Первое. Можно, конечно, встать и отправиться домой. Явиться с
опозданием и с пустыми руками и рассказать, что велосипед украден или что
его отобрали пьяные английские солдаты, а я не сопротивлялся, поскольку мама
сто раз меня предупреждала с ними не связываться.
Второе. Можно вернуться к Альдо Кастельнуово. Луиза, няня-армянка,
откроет мне черную дубовую дверь и попросит подождать, а сама пройдет внутрь
и объявит, что молодой господин вернулся и просит нашего молодого господина
с ним побеседовать. Затем она с почетом проводит меня в комнату, где висит
портрет той самой великолепной дамы в батистовом платье, которая подает
золотую монету нищему. Мне придется открыть маме Альдо, что я отдал ему свой
велосипед и подписал договор. Мама Альдо непременно крепко его накажет,
потому что велосипед ему запрещен строго-настрого. Это будет выглядеть, как
самый низкий донос, а велосипед мне все равно не вернут, потому что железной
дороги-то нет. Увы, это не годится.
Третье. Можно вернуться к Гоэлю Гарманскому и заявить ему ледяным
тоном: "Пусть немедленно возвращает мою железную дорогу. Все отменяется.
Пусть без проволочек вернет мне мое, иначе я с ним покончу раз и навсегда, я
его прикончу". Но... как это сделать? Четвертое. Можно вернуться к Гоэлю
Гарманскому и обратиться к нему вполне дружелюбно: "Приветик - Как делишки -
Что новенького?" - и спросить, будто в шутку, не вернулся ли к нему его
Шмарьяху. "Да, конечно, Шмарьяху здесь". То-то будет смеху завтра во всем
нашем квартале! Какое унижение, какой позор!
Э! Кому вообще нужен этот глупый пес? Кому вообще все это нужно? Мне
ничего не нужно, и все тут.
А кроме того, кто сказал, что Шмарьяху убежал к Гоэлю? Шмарьяху убежал