"Вячеслав Пьецух. Духов день (Авт.сб. "Государственное дитя")" - читать интересную книгу автора

сосновый бор.
- Вон Егоровна куда-то пошла! - оживясь, говорит Печонкин и тычет
указательным пальцем в стекло, уже запотевшее от дыхания, сквозь которое
неясно видится сухонькая старушка с детским ведерком и посошком. -
Интересно: куда это она направляет свои стопы?..
Что-то и петух Титан забился под табуретку, стоящую возле печки, и
одноглазый кобель замолк, и боров перестал похрюкивать, и вроде бы даже
остановились ходики на стене.
- Радио, что ли, заведи, - обращается Печонкин к своей Эльвире.
- Ась? - недослышит она его.
- Я говорю, радио заведи!
- Какое радио, олух царя небесного! Свету вторую неделю нет!..
Эльвира заранее сердится на супруга, ибо ей отлично известно, во что
выльется непобедимая меланхолия и чем примерно закончится этот день.
Наивная женщина: она предложила мужу похлебать кислого молочка, и Толик
укоризненно покачал головой в ответ, давая понять, что он принимает это
предложение за издевку. Эльвира протяжно вздохнула и подумала: сейчас
Толик спросит, не выпадает ли часом какой праздник на этот день...
Один за другим проурчали по мосту три грузовика, ехавшие в направлении
Столетова, центральной усадьбы колхоза "Луч".
- Разъездились, гады! - с сердцем заметил Толик.
Над Воронкой поднялась шарообразная стая грачей, точно грозовое облако
повисло, и донесся едва различимый грай. Некоторое время туча волновалась
на одном месте, а затем, несколько поредев, двинулась в сторону
леспромхоза. На деревенской улице показался распоясанный солдат, которого
сильно носило из стороны в сторону; в одной руке он держал надкусанный
огурец, а на другую был намотан солдатский ремень с приспущенной пряжкой,
в которой золотом отзывались невидимые солнечные лучи.
- Ага! - говорит Толик. - Сашке Пантелееву опять отпуск дали...
- Ась? - недослышит его Эльвира.
- Я говорю, Сашке Пантелееву отпуск дали, наверное, опять какого-нибудь
заключенного застрелил. У них во внутренних войсках ведется такой обычай:
если часовой застрелит уголовника при попытке к бегству, то ему дают
отпуск на две недели.
Вдали, за Воронкой, жидко дымились круглые копны прошлогоднего льна,
который жгли по причине невозможности его сбыть, так как льнокомбинат
давал такую ничтожную цену, что перевозка была дороже. Грачи уже очистили
часть неба, видимую в окошко, и, скорее всего, действительно осели на
территории леспромхоза, где с незапамятных времен они облюбовали себе
липовую аллею, ведущую к развалинам барской усадьбы последнего здешнего
помещика Философова, и где контора леспромхоза занимает каменный флигелек.
Небо посветлело и кое-где подернулось легкой голубизной. Прошла в обратном
направлении старуха Егоровна, тяжело опираясь на посошок.
- А что, - справляется Толик, - случайно не праздничный нынче день?
При этом он смотрит на жену с тихой надеждой, которая придает его
физиономии что-то нежное и живое. Соврать Эльвире очень хочется, но
нельзя.
- Духов день сегодня, - отвечает она с обреченностью в голосе. - Чтоб
тебе пусто было!
- Это по-вашему, по-церковному, будет как?