"Вячеслав Пьецух. Четвертый Рим (Авт.сб. "Государственное дитя")" - читать интересную книгу автора

власть, насущность которой отлично понимают сознательные рабочие и
крестьяне, ибо только такая власть способна противостоять
капиталистическому окружению и привести страну к намеченным рубежам... Вот
если бы мы в Англии какой жили, тогда другое дело, тогда бы установка была
помягче, а то ведь у нас в Союзе каждый второй не может фамилию подписать,
спились все к чертовой матери, вор на воре, да еще каждый мало-мальски
грамотный человек сам себе Иисус Христос!..
- Да, я это понимаю, - сказал Грачев.
- А раз понимаешь, то давай подписывай, что ты сыпал туберкулезные
палочки в цельное молоко.
- Я только сомневаюсь, что туберкулезные палочки можно сыпать...
- Ты, Грачев, не умничай, а подписывай, что тебе говорят, - строго
сказал Александров-Агентов и подвинул в сторону подследственного
исписанный лист бумаги. - Тем более что перед партией совершенно
безгрешных нет. Или ты обручальное кольцо таскаешь, или антисоветские
анекдоты слышал, да не донес, или у тебя жена путается черт-те с кем...
Грачев спросил с каким-то гибельно-торжественным выражением:
- Так ты полагаешь, что моя подпись объективно сыграет в пользу
пролетариата?
- Это даже можешь не сомневаться, - сказал ему Александров-Агентов.
- Ну тогда ладно, - сказал Грачев и вдруг чему-то нервным образом
ухмыльнулся.
После того как конвойный увел подследственного назад в камеру,
Александров-Агентов принялся названивать в Кремль одному знакомому мужику.
Когда на том конце провода взяли трубку, он как-то доверительно,
вполголоса сообщил, что сейчас подошлет с порученцем одну бумагу и хорошо
было бы сделать так, чтобы эта бумага дошла до Бати.



5


Бажанов проснулся около обеденного времени, так как накануне он
проработал с Хозяином до утра; проснулся он в Кремле, на кожаном диване, в
помещении охраны третьего этажа. Первым делом он умылся из бачка с
кипяченой водой, потом спустился в буфет, где выпил стакан крепкого чаю и
съел бутерброд с жареной колбасой, а затем уже отправился в свою рабочую
комнатку и принялся за бумаги. Вернее, он не сразу принялся за бумаги, а
несколько минут приходил в себя, тупо глядя на чернильный прибор, который
изображал три разновеликие бочки, куда наливались красные, черные и
фиолетовые чернила.
Сначала он разбирал письма и телеграммы: среди таковых было сообщение с
Украины, обнадеживающее в том, что поскольку хлеб у единоличников и
колеблющегося элемента изъят без остатка, то повального голода на юге не
избежать; была докладная записка от Фирина с Беломорстроя, который угрожал
снижением темпов, если ему немедленно не направят на трудперековку по
меньшей мере пять тысяч "каэров" [то есть контрреволюционеров],
уголовников и шпаны; была телеграмма со строительства Магнитогорского
комбината с жалобой на переизбыток рабочей силы; был сигнал из Гознака -