"Вячеслав Пьецух. Четвертый Рим (Авт.сб. "Государственное дитя")" - читать интересную книгу автора

Варвары Тимофеевны терпеть у себя дома эксплуатацию человеческого труда в
лице приходящей домработницы Серафимы; что, видимо, в революцию следовало
бы влить толику свежей крови, дать ей новый, свирепый импульс, чтобы не
допустить сползания общества в обывательское болото, и, разумеется, Сталин
прав, неустанно раздувая в стране классовую борьбу...
Мимо него шли люди, одетые бедно и кое-как, тащились ломовые извозчики,
лениво понукавшие неказистых своих одров, проехал, важно шурша шинами,
моссоветовский "линкольн" с никелированным псом на капоте, но Павел
Сергеевич их вовсе не замечал и только озадачивался обходить лужи на
тротуаре, от которых тянуло смешанным духом конского навоза и керосина. А
впрочем, в начале Страстного бульвара он углядел женщину средних лет, судя
по всему, восточной национальности, чернявую, с несколько выпученными
глазами, вроде бы из тех нечаянно выживших ассирийцев, что испокон веков
чистят на Москве обувь; женщина эта была в темно-зеленом платье из
подкладочного шелка и в резиновых ботах на каблучке; она так неприятно
посмотрела на Павла Сергеевича, пристально, с каким-то каверзным
интересом, точно мучительно угадывала в нем старого, полузабытого, но
незабываемого врага, что у Павла Сергеевича даже с сердцем сделался
перебой.
Добравшись до своего техникума, он поднялся на третий этаж и отпер
директорский кабинет, где стоял мертвый, пыльно-бумажно-чернильный запах.
Только он уселся на стул, обитый коричневым дерматином, и принялся
выкладывать бумаги из парусинового портфеля, как ему сделал визит
секретарь партячейки по фамилии Зверюков.
- Я с тобой, Павел Сергеевич, хочу поговорить откровенно,
по-большевистски, - завел Зверюков, вытаскивая из кармана дешевую
папиросу, которые тогда называли "гвоздиками". - Вот давай прикидывать:
дело Промпартии, Шахтинское дело, недавно в Егорьевске расстреляли
директора завода, который вовсю развернул вредительскую деятельность на
своем предприятии, в Бауманском училище раскрыли организацию
террористов... - одним словом, классовый враг не дремлет и постоянно
думает, как бы нам подкузьмить. И вот я себя спрашиваю: почему это везде
разворачивается борьба, а у нас с тобой за четыре года не замечено ни
одного контрреволюционного выступления?.. Может быть, мы ушами хлопаем,
может быть, мы с тобой размагнитились и утратили нюх на классового
врага?.. Ты меня извини, но если партия нам говорит, что кругом вредители,
значит, кругом вредители, и не видеть их может только близорукий
перерожденец.
- Мне кажется, что этот вопрос ты ставишь излишне остро, - сказал
Свиридонов и зачем-то взял в руки оранжевый карандаш. - Если в нашем
техникуме наблюдается тишь да гладь, то это еще не значит, что мы миримся
с уклонистами, вредителями и прочими мерзавцами белогвардейской
ориентации. Может быть, их у нас потому и нет, что мы на соответствующую
высоту поставили воспитательную работу...
- Ну, положим, крокодила агитацией не проймешь.
- Крокодила не проймешь, а наше советское юношество проймешь. И что
тут, собственно, не понять: партия большевиков, выражающая волю трудящихся
всей Земли, разворачивает невиданное строительство и одновременно ведет
непримиримую классовую борьбу ради социальной справедливости, равенства и
счастья для всех людей... Это, в конце концов, не бином Ньютона.