"Вячеслав Пьецух. Иностранец, Перечень (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

но тогда вы автоматически попадаете в категорию отщепенцев, уродов, которых
не любят и норовят изолировать от общества, чтобы они не пугали простой
народ. Недаром "ленинская гвардия" и встала на путь этой самой изоляции
сразу после октябрьского переворота, потому что, конечно, человек, который,
здороваясь, приподнимает свою фетровую шляпу - вредительский элемент.
- Не понимаю! - объявил Бархоткин, выпуская сизый табачный дым изо рта,
носа и чуть ли не из ушей. - Вроде бы и Петр Великий так глубоко перелопатил
русскую жизнь, что наш бородач старославянского склада непременно должен был
исчезнуть с лица земли. Уж такая, кажется, революция: и бороду ему обрили, и
переодели в немецкое платье, и заставили говорить по-голландски, а между тем
на Руси по-прежнему бунтовали, юродствовали, воровали, верили в Святую
Троицу, гоняли тараканов и пили квас! То же самое большевики, которые
переломили тысячелетнее государство, как палку о колено: полстраны вырезали
и выморили голодом, навязали народу новую, краснознаменную религию,
построили экономику, несовместимую со здравым смыслом, и что же? - а ничего:
и пьянствовал русачок, как в старину пьянствовали, и детей воспитывал на
сказках Пушкина, а не на "Критике готской программы", и вот даже,
здороваясь, свою фетровую шляпу приподнимал... О чем это, по-вашему,
говорит?
- Это говорит о том, - отозвалась Лидия Николаевна, - что нет ничего
хуже, как ждать и догонять.
- Не понял...
- Видите ли, молодой человек, в России всегда ждали "светлое будущее" и
догоняли Европу, которую сами и придумали от неведенья и тоски. При Петре
Великом только-только пустились вдогонку, при Александре Втором Освободителе
уже наступали Европе на пятки, при большевиках без малого шли голова в
голову, и все ждали светлую пятницу, которая обязательно должна будет
наступить после мрачного четверга. Между тем мы, русские, глубоко чужды
европейскому духу, и в лучших и в худших своих проявлениях, а все триста лет
догоняем, фигурально выражаясь, поезд Москва - Берлин! А чего его,
спрашивается, догонять? Ну улицы у них с мылом моют, дорожная полиция у них
взяток не берет, а все равно мы их наказали в сорок пятом году, как будто
это у нас улицы с мылом моют, а не у них. Не надо нам ни ждать, ни догонять,
а то получится ерунда. Недаром Александр Сергеевич Пушкин еще когда говорил
своей приятельнице Смирновой-Россет: дескать, если в России когда-нибудь
установятся европейские порядки, наладится парламентаризм и все такое
прочее, то из этого ничего не выйдет, кроме бухарского халата, - как в воду
глядел, мудрец! В том-то все и дело, что сидит в нас какая-то заковыристая
болезнь, которая законсервировала русского человека таким, каков он есть и
каким он был аж при Владимире Святом, и если с ним произойдут коренные
перемены, то, уверяю вас, не к добру...
Лидия Николаевна еще твердила что-то свое, глядя в потолок, когда
Зинаида потихоньку полезла в прихожей на антресоли, а Бархоткин вдруг выпал
из действительности и, как говорится, ушел в себя. В эти минуты воображение
живо рисовало ему картины, которые сами собой складывались в сюжет; как
будто в России совершилась Реставрация и в Кремле снова засел царь из рода
Романовых, внушительного роста мужчина с аккуратной бородкой, в военной
косоворотке при аксельбанте, который говорит с баварским акцентом и всем
строит устрашающие глаза; будто бы этот государь немедленно разогнал Думу,
мужскому населению повелел носить бороды и стричься под горшок, выслал