"Геннадий Падаманс. Веревка" - читать интересную книгу автора

Геннадий Падаманс

Веревка

"Свет и тьма, жизнь и смерть,
правое и левое - братья друг ругу.
Их нельзя отделить друг от друга.
Поэтому и хорошие - не хороши,
и плохие - не плохи, и жизнь - не жизнь, и
смерть - не смерть. Поэтому каждый
будет разорван в своей основе от начала.
Но те, кто выше мира, - неразорванные,
вечные".

Евангелие от Филиппа, 10.

Веревка пахла рыбой. Странный запах что-то стремился поведать - но его
думы уже затворились и куда-то ушли. В голове осталась лишь память.
Детство было счастливым. Мать Саломея, отец Симон. Он их помнит так
хорошо, будто они где-то рядом, в этой хибаре, или там, за щелями, среди
саксаулов.
Мать... Он был первенец и любимец. Теплые руки, ласковые глаза, мягкие
губы. Полная грудь. Все человеки, наверное, помнят одно - и все человеки
столь розные.
Пустыня. За их домом пласталась пустыня, как за этой хибарой, за этими
стенами, как повсюду. Пустыня, ночь, водянистые звезды, лай собаки, скрип
двери... Крик. Его крик. И теплые руки, мягкие губы, полная грудь. И слезы.
Как сейчас. Как всегда. Пустыня. И он. Он, который так мно-го знает, который
видел Элладу и Рим. И еще Вифлеем, город Давидов...
Сказано у эллинов: Тот, кто стал свободным из-за знания, из- за любви
раб тех... А Чудак говорил по-иному: "Сберегший жизнь свою, по-теряет ее, а
потерявший жизнь ради Меня - сбережет ее". Он сбережет веревку, которая
пахнет рыбой.
Он обожал Вифлеемский ручей и любил ходить за водой. Вода бурно
неслась, грохотала и пенилась, обдавала прохладой. Он всегда долго плескался
и потом отдыхал под приветливой пальмой, и приходил домой поздно, мать
бранила его, а отец один раз даже ударил, но мать заступилась, оборонила; он
плакал - как и сейчас. Он не хочет помнить проклятый Вифлеем, он родился в
Кириафе, среди пустыни, среди саксаулов - как здесь...
Веревка пахнет рыбой... Почему они перебрались в Вифлеем, осталось
неведомым. Он был мал, а теперь никогда не узнает. Вифлеем казался
прелестным: с гор тек ручей, колосились хлеба, благоухали сады, плодоносили
пальмы... А тут саксаулы, бестолковые, как и все окрест.
Вифлеем... Потом появился брат, его маленький брат в маленькой
колыбельке, от которой мать, кажись, никогда не отходила, и он даже
гневался... А потом пришли эти. Все в меди: в броне, в блестящих шлемах с
огромными гребнями, и с мечами в хищных руках.
Дверь лачуги скрипит. Снялся ветер, с востожа, повеяло зноем и пылью.
Утро будет по-летнему раскаленным. Он любил лето, любил прыгать в прохладный
шумный ручей, любил забираться в сады и подбирать полновесные смоквы, рвать