"Морис Жорж Палеолог. Царская Россия во время мировой войны " - читать интересную книгу автора

с моим значком главнокомандующего носить значок, который он мне подарил два
года назад, когда я присутствовал на маневрах во Франции.
После этого, с силой пожимая мне руки, он проводил меня до двери:
- А теперь, воскликнул он, на милость Божью...


Четверг, 6 августа.

Мой австро-венгерский коллега, Сапари, передает сегодня утром Сазонову
объявление войны. Декларация указывает на две причины: 1-ое, положение,
занятое русским правительством в австро-сербском конфликте; 2-ое, тот факт,
что, согласно сообщению берлинского кабинета, Россия сочла себя вынужденной
начать неприятельские действия по отношению к Германии.
Немцы проникают в Западную Польшу. Третьего дня они заняли Калиш,
Ченстохов и Бендин. Это быстрое продвижение вперед показывает, насколько
русский генеральный штаб был прав в 1910 г., когда он отодвинул на сотню
километров к востоку свои пограничные гарнизоны и свою зону сосредоточения -
мера, которая вызывала такую оживленную критику во Франции.
В полдень я еду в Царское Село, где буду завтракать у великого князя
Павла Александровича и его морганатической супруги графини Гогенфельзен, с
которой я поддерживаю в течение многих лет дружеские отношения.
Великий князь Павел Александрович и графиня Гогенфельзен пригласили,
кроме меня, только Михаила Стаховича, члена Государственного Совета по
выборам от орловского земства, одного из русских, наиболее пропитанных
французскими идеями. Я нахожусь в атмосфере искренней и теплой симпатии.
Когда я вхожу, все трое приветствуют меня криком: "Да здравствует
Франция"... С прямотою и простотою, ему присущими, великий князь выражает
мне свое восхищение единодушным порывом, который заставил французский народ
лететь на помощь своей союзнице:
- Я знаю, что ваше правительство не колебалось ни одной минуты, чтобы
поддержать нас, когда Германия принудила нас защищаться. И это прекрасно...
Но что весь народ мгновенно понял свой долг союзника, что ни в одном классе
общества, ни в одной политической партии не было ни малейшей слабости, ни
малейшего протеста - вот что необыкновенно, вот что величественно...
Стахович подхватывает:
- Да, величественно... Но современная Франция лишь продолжает свою
историческую традицию; она всегда была страной великих дел.
Я соглашаюсь, подчеркивая:
- Это правда, французский народ, который столько раз обвиняли в
скептицизме и в легкомыслии, есть, несомненно, тот народ, который чаще всего
бросался в борьбу по бескорыстным мотивам, который чаще всего жертвовал
собою ради идеи.
Затем я рассказываю моим хозяевам о длинном ряде событий, которые
наполнили собою последние две недели. Они, со своей стороны, передают мне
большое число эпизодов, которые указывают на единение всех русских в желании
спасти Сербию и победить Германию.
- Никто, - говорит мне Стахович, - никто в России не согласился бы,
чтобы мы позволили раздавить маленький сербский народ.
Тогда я спрашиваю у него, что думают о войне члены крайней правой в
Государственном Совете и в Государственной Думе, - этой влиятельной и