"Сергей Палий. Кохинор" - читать интересную книгу автора

женская ручка не потреплет шейку у подбородка: в общем, скукотища! Но Павел
Ефимович этого плачевного обстоятельства как-то сразу, в начале жизни, не
приметил и теперь совсем не обращал внимания на недостатки в своем образе
существования.
Закончив умывания и размяв поочередно обе ноздри, он направлялся прямиком
на кухню, которая также являлась и столовой, и прихожей, и зачастую гостиной,
там он оглядывался в поисках жертвы, и каждый раз первой на глаза попадалась
замасленная банка с кофе. "Нужно бы кофейку", - думал Павел Ефимович и, втянув
голову в плечи, бросался к плите. Через три с половиной минуты он довольно
большими глотками употреблял кофе, съедал кусок черного хлеба с обезжиренной
колбасой и оценивающе поднимал брови.
Надо сказать, что характер у него был не особо скверный, но уж очень не
любил Павел Ефимович, когда какое-нибудь обстоятельство нарушало его строгий,
незаметно сформировавшийся такт жизни, и поэтому в семнадцать минут восьмого,
будь даже метеоритный дождь за окном, он примерно успевал на электричку,
несущую его в город на работу.
К чести подобных людей к делу своему относился он с достойной педанта
аккуратностью и чистоплотностью. Ровно с половины девятого утра до шести часов
вечера длинные его руки ловко водили по миллиметровке остро заточенным
карандашом фирмы "Koh-i-noor", выводя с помощью линейки, разнообразных лекал
да блестящего циркуля тонкие линии, как прямые, так и плавно изогнутые,
изящные, исполненные своеобразной математической грацией. Рабочее место всегда
содержалось в завидной опрятности, и даже шкафчик для сменной обуви запирался
на небольшой крашеный светло-коричневой краской замочек.
В обеденный перерыв, начинавшийся в двадцать минут третьего, Павел
Ефимович быстро шагал своей угловатой походкой на четвертый этаж, где
располагался буфет, смиренно выстаивал очередь и покупал точно на один рубль
пятнадцать копеек тарелку малинового, почти остывшего борща, румяный пирожок с
рисом и стакан компота из сухофруктов, который был на две трети заполнен
остатками этих самых фруктов. "А это ведь все-таки хорошо", - с наслаждением
шептал себе под нос Перекурка, шевелил довольно плечами и набрасывался на
обед.
Беспричинный страх чувствовал он, если в такие минуты в дверях буфета
возникал Роликов Мишка из отдела добычи. Мишка начинал травить анекдоты,
грохоча своим глубоким русским смехом на весь буфет; он всегда похлопывал
Перекурку по плечу, громко говорил: "Ну как, сыч, чертишь?" - и снова
закатывался хлеще прежнего. Павел Ефимович сильнее обычного втягивал голову в
плечи и думал, что совсем некстати именно сейчас пришел Роликов и опять начал
свои эти шуточки. Все вокруг смеялись над проделками Мишки, а Павлу Ефимовичу
они всегда казались не то чтоб едкими, а какими-то вовсе не остроумными. Но
это ощущение быстро проходило. Мишка, выпив два стакана апельсинового сока и
напоказ почесав широченную волосатую грудь, уходил, и Перекурка каждый раз
решал, что он не такой уж и скверный парень, только вот шутки-то того...
А, в общем, Павел Ефимович покидал буфет так же стремительно, как и входил
в него, и его брюки так же целеустремленно трепетали и хлопали. Возвращаясь к
чертежам, он каждый день проходил мимо канцелярии, где работали молоденькие
девчата, и старался почему-то туда не смотреть, скрывая это обильным
сморканием в сине-белый носовой платок, какие обыкновенно почему-то бывают у
неженатых людей.
Бывает так, что человек с детства держит себя во всяких ограничениях, на