"Вячеслав Иванович Пальман. Там, за рекой (Песни черного дрозда - 2)" - читать интересную книгу автора

являющихся прародителями самых древних друзей человека, сказать невозможно.
Это строгое чувство подымало Архыза высоко над всем, что было в дни и
месяцы бездумного его детства.
Он сделался взрослым.


2

Глубокой ночью из поселкового Совета вернулся Саша.
- Этих увезли в город, - сказал он. - Все ясно, попались с поличным. И
кто верховодил? Козинский, свой брат - лесник! Не меньше восьми оленей
убили, так по крайней мере выяснилось при первом допросе.
- Ну, а тот... - Елена Кузьминична уже все знала, - которого ты
вытащил, он-то как?
- Лысенко? Неопытный, его Козинский затянул. Плакал, каялся. Парня
отпустят. Хватит с него страха. Он тоже из Саховки, тракторист.
- Может, притворство одно?
- Козинский уже судился раз, отец ловил его. Пройдоха, каких мало. И
как его в штат взяли? А остальные... Никто им не объяснил толком, что
выстрел в заповеднике - преступление. Ни по радио, ни как иначе. Они
удивляются: подумаешь, убил козла или оленя! Дикие ведь. Вот если бы из
колхозного стада...
Елена Кузьминична слушала сына, не спуская с него внимательного,
изучающего взгляда. Вдруг озабоченно спросила:
- У тебя ничего не болит? Температуры нет?
Саша виновато улыбнулся.
- Есть насморк. Это после купания. Пройдет. Котенко меня там водкой
поил. Знаешь, я, наверное, целый стакан выпил, если не больше. И ничуть не
опьянел. Вот как остыл! А уж потом... Сейчас вспомню - так мороз по коже.
Холоднющая вода!
- Я тебе малины заварила. Поешь, а потом выпьешь перед сном. На всякий
случай.
Саша мерз и кутался даже в теплом доме. Но все же до ужина разок вышел
к Архызу. Тот сразу ткнул морду в колени, прижался и застыл.
- Высох? - спросил Саша и потрепал собаку меж ушей. - А ты у меня
молодец! Слышишь: мо-ло-дец!
Спал Архыз на крыльце. Из дома до него доходил приглушенный разговор,
одновременно он слышал все, что происходило на улице, вне двора, и в то же
время спал, спокойный за будущее, радостно взволнованный, что снова оказался
в родном доме.
За оградой усадьбы и дальше в лесу, с нетерпением ожидающем весны,
глухо и монотонно шумели под ветром голые ветки. Это был голос дебрей.
Он тоже доходил до ушей и чуткого носа Архыза.
Уже под утро ветер с заречного увала принес едва различимый запах, от
которого дрогнула кожа, и на шее Архыза сама по себе взъерошилась шерсть. Он
поднял морду и повел влажным черным носом. Ветер упал, и запах исчез. Но
через минуту новый порыв опять донес чуть слышную весть о звере, об
особенном звере. Архыз спрыгнул с крыльца и, легко перемахнув через оградку,
стелющейся рысью пошел по старой, хорошо промороженной тропинке к тому
месту, где река на подходе к ущелью разливается в широком русле, выстланном