"Вячеслав Пальман. Кратер Эршота." - читать интересную книгу автора

погасли. Какая досада! У Пети даже уши покраснели.
Николай Никанорович неторопливо подошел к нему, взял топор и тихо сказал:
- А ну, пошли со мной...
Они углубились в лес. Проводник огляделся. Недалеко белела сухая лесина.
Он внимательно осмотрел ее. выбрал ровный, без сучков, бок и, не срубая
дерева, настругал со ствола длинных, вьющихся стружек. А уж потом срубил
все дерево и, разделав его на поленья, сам взялся за тяжелый комель. Петя
ухватил вершину. У черного от копоти Петиного "костра" проводник еще
наколол длинных щепок, поставил их шалашиком над пучком стружек, обложил
шалашик толстыми чурками стоймя, так, что теперь все дрова стояли наклонно
к центру, и поджег в середине шалашика стружку и кору. Пламя побежало по
растопке, по щепкам, вынырнуло вверх, как в трубе, охватило поленья - и ну
гудеть между чурочками, будто в хорошей печке! И все это без слов, без
объяснений. Петя глядел во все глаза.
- Ясно?
- Ясно!.. Спасибо, Николай Никанорович.
- Приглядывайся. Май кругом, деревья хоть и смолистые, однако еще
сыроваты, не хотят гореть. Вот и палки твои, что на рогачок поставлены, не
годятся. Сырые. Сейчас нагреются, погнутся, и чайник бухнется в костер...
Принеси-ка сухих...
Скоро над костром бурлил чайник, а сбоку, на углях, стоял котелок, в
котором побулькивали аппетитно пахнувшие мясные консервы. Кава и ее новый
приятель Туй лежали рядом, жмурясь от удовольствия.
Чаевали тут же, у костра, присев на ящиках. Вокруг, куда только хватал
глаз, нежилась под ярким солнцем последних дней мая темно-зеленая тайга.
Рядом негромко говорила о чем-то с камушками река, и ее неторопливый,
приглушенный говорок чутко слушал молчаливый лес, склонивший к воде свои
мохнатые уши. Солнце грело все сильнее. В такую погоду от лиственниц и
розовых цветов багульника к полудню начинает исходить густой аромат смолы
и скипидара. Вдоль реки тянет легким ветерком, который разгоняет
надоедливых комаров. Как хрусталь чиста и прозрачна, как лед холодна вода
в горном ручье. Такую воду любит хариус, игривая красавица рыбка...
Посмотришь от реки вдаль, и увидишь картины одну красивее другой. Вот
темно-зеленый лес взбежал на высокую сопку и вдруг оборвался; седой
гранитный утес выставился из горы и встал поперек склона обнаженной
грудью, преградив дорогу зеленому нашествию. А за провалом высится еще
более крутая стена с причудливыми глыбами, еще выше гора. Но лес
забирается и туда. Каким-то чудом перешагнув через ущелье, он лепится по
склонам все выше и выше, сам страдает, хиреет от жизненных неудобств на
голых, чуть замшелых камнях, но все же цепляется за дикую землю,
старательно покрывает ее, словно вид голых камней оскорбляет взор зеленого
божества, завоевавшего весь огромный край.
Дальше река затейливо начинает петлять по долине и в своем непостоянстве
создает пышные, неповторимо красивые острова. Огромные тополя плотной
темно-зеленой стеной стоят по берегам островов, а ниже, у самой воды,
темнеют заросли малины и красной смородины; тяжелые ветви рябины качаются
над самой водой. Пройдет три коротких месяца, и в августе нальются на них
весомые яркие ягоды. Послышится тогда из зарослей глухое ворчанье
тетерева, большого любителя этого горьковатого лакомства... Но сейчас она
цветет, прихорашивается в своем подвенечном белом платье.