"Орхан Памук. Меня Зовут Красный" - читать интересную книгу автора

Года через четыре после того, как я, покинув Стамбул, собирал налоги,
доставлял письма, бродя по нескончаемым степям, заснеженным горам и
невеселым городам страны персов, я понял, что начинаю забывать лицо любимой
девочки, оставшейся в Стамбуле.
Я силился вспомнить его, но в конце концов смирился: сколько бы ты ни
любил, лицо, которое не видишь, постепенно забывается. Когда через
двенадцать лет, уже в тридцать шесть, я вернулся в свой город, я понимал,
что любимое лицо забыто окончательно.
Из письма мужа тети, полученного мною в Тебризе,[7] я узнал некоторые
новости о родственниках. Дядя звал меня в Стамбул, он написал, что готовит
тайную книгу для нашего падишаха и ему нужна моя помощь. Он слышал, что в
Тебризе я занимался изготовлением книг для османских пашей, губернаторов и
других заказчиков из Стамбула. Действительно, я принимал заказы, сразу брал
с заказчиков деньги, разыскивал известных мастеров, каллиграфов и
иллюстраторов, которые не смогли уйти в Казвин[8] или другие персидские
города и страдали от войны, османских солдат, безденежья и одиночества; они
писали тексты, иллюстрировали, переплетали книги, и я отсылал их в Стамбул.
Если бы когда-то муж тети не привил мне любовь к красивой книге, я ни за что
не стал бы заниматься этим делом.
Некоторые кварталы и улицы, по которым я ходил в юности, за двенадцать
лет превратились в пустыри, где бегали стаи бродячих собак, но, с другой
стороны, в городе были построены богатые дома, поражавшие роскошью
приехавших издалека, таких, как я: в окнах - дорогие цветные венецианские
стекла, а эркеры вторых этажей выступают над высокими оградами.
В Стамбуле, как, впрочем, и в других городах, деньги теперь ничего не
стоили. Когда я отправлялся на Восток, в пекарне за одну акча давали
огромный хлеб в четыреста дирхемов,[9] сейчас за эти деньги можно было
получить половину хлеба, вкус которого к тому же не имел ничего общего с тем
хлебом, который я ел в детстве.
В это время разврата, дороговизны, преступности, разбоев прославился
проповедник по имени Нусрет, объявивший, что он принадлежит к роду пророка
Мухаммеда; он читал проповеди в мечети Баязида.[10] Этот проповедник из
Эрзурума объяснял все беды, свалившиеся на Стамбул за последние десять лет:
городские пожары, смерть десятков тысяч людей при каждой эпидемии чумы, не
приносящие побед войны с сефевидами,[11] бунты христиан на Западе, - тем,
что мусульмане свернули с пути пророка Мухаммеда, отошли от заповедей
Корана, что христиане свободно продают вино, а дервиши играют в обителях на
музыкальных инструментах.
После вечернего азана[12] я зашел в кофейню. Здесь было многолюдно и
тепло. Рядом с очагом на возвышении сидел рассказчик, я видел подобных в
Тебризе и других персидских городах, только называют их там не меддахами, а
пэрдэдарами; меддах повесил рисунок собаки, выполненный на грубой бумаге, и,
время от времени указывая на стену, повел рассказ от имени собаки.

Я - СОБАКА

Я - собака. Не обладая равным мне умом, вы считаете, что собака не
может разговаривать. Между тем вы верите, что могут разговаривать мертвые,
верите в рассказы, смысла которых не понимаете. Знайте же: собака говорит,
но лишь с теми, кто умеет слушать.