"Леонид Панасенко. Взятка Харону (Авт.сб. "Мастерская для Сикейроса")" - читать интересную книгу автора

Только не к теням!
- Не радуйся прежде времени. - Харон перестал грести. - И спрячь свои
камни. Я уже говорил тебе: здесь они ничего не стоят.
- Что я должен сделать? - Адам замер, боясь разгневить всемогущего
старца.
- Я устал грести без передышки. У меня болят руки. Кроме того, мне
скучно. Все мои пассажиры или каменно молчат, или вопят и стенают. Садись
рядом со мной - вот тебе весло! - и рассказывай мне о той жизни. Ты хорошо
рассказываешь...
"Рядом с ним?.. Он что - издевается? Годами терзать себе душу
воспоминаниями о радостях бытия, которые я так любил, и грести, грести,
грести?! Сгорать в бесплодных мечтаниях о Невозвратном?! Только горячечным
воображением рисовать себе дружеские пирушки и объятия Евы?! Забыть, что
ты был обласкан миром, богат, знаменит?! И все это - там. А здесь - вечное
кружение между жизнью и смертью... Теперь мне ясно, почему давным-давно
линия моей руки напугала гадалку... Самому добровольно обречь себя на
вечную пытку?! Нет, ни за что! Уж лучше судилище... Лучше глотнуть из
Леты..."
- Так я и знал, - вздохнул Харон и пошевелил веслом. Челн опять
двинулся к берегу.
- Нет, нет! - Адам вскочил на ноги. Челн качнулся, и это новое движение
показалось непривычным и странным в мире тысячелетнего порядка. - Я буду
грести. И рассказывать буду...
Старец молча пожал плечами, подвинулся. Лицо его опять стало
бесстрастно-отчужденным.
Споткнувшись сначала о лавку, а затем о черпак, Адам поспешно ступил
вперед, не сел, а буквально упал рядом с перевозчиком.
Харон двумя взмахами весла повернул челн к тому берегу, откуда они
только что приплыли. Там по-прежнему стояла толпа, которую привел Гермес.
Души ждали своего череда, чтобы, преодолев воды Стикса, превратиться в
тени.
"Пусть будут муки, - подумал Адам. - Любые... Адские! Пусть сжигает
меня огонь памяти... Зато останется душа. Больная, кровоточащая - живая
душа!"
- Что же ты? - спросил Харон и показал глазами на весло.
Адам ухватился за деревянную, отполированную до блеска рукоять. Тяжелое
весло показалось ему необычайно легким. Небо над Аидом немного
просветлело, и он подумал, что тут, оказывается, тоже возможны перемены, а
значит, и движение жизни. Пусть малюсенькое, едва заметное, как дыхание
спящего ребенка, но достаточное, чтобы противостоять тлену и вечности.
Живой душе нужен, конечно, весь мир, но она умеет довольствоваться и
крохой. А если не умеет, то научится...
Впервые за время пребывания в подземном царстве Адам улыбнулся. Он
глянул на старика с рассеченной губой и как бы невзначай сказал:
- Вы знаете, дружище Харон, прошлым летом я попал в Испанию. Совершенно
случайно, без гроша в кармане, без документов. Забавнее ситуацию трудно
даже придумать. Так вот... Выхожу я из самолета...
Перевозчик наклонил голову, чтобы лучше слышать. Весло его стало
вздыматься реже, а затем старец и вовсе бросил рукоять. Он опустил
натруженную руку в воду - остудить горящие мозоли, а другой погрозил