"Леонид Панасенко. Взятка Харону (Авт.сб. "Мастерская для Сикейроса")" - читать интересную книгу автора

- Надо ориентироваться, - туманно ответил перевозчик. - Работы много -
видишь, какая толпа собралась, а я старый... Вот с тобой сегодня
заболтался, а Гермес ночью новую партию приведет...
Адам на миг вернулся в прошлое, когда он оставил бесполезные
консультации медицинских светил и окончательно распрощался с надеждой на
выздоровление. За несколько дней он проштудировал целую стопку книг, в
которых человек шел на тысячу уловок, создавая различные модели
существования после смерти. Трудно сказать, чем конкретно привлекла его
греческая мифология. Может, тем, что она не пугала крайностями. Да,
сумрачно, да, плохо, да, забвение желаний, то есть потеря личности.
Последний постулат связывался с многочисленными древними и новейшими
представлениями о том, что психическая энергия индивидуума растворяется в
некоем всеобщем поле... Словом, он сделал выбор, купил обол и даже
переехал в Италию, к озеру Аверн, где, по преданию, находится один из
входов в Аид... Когда Адам однажды ночью вдруг осознал, что не спит, а
идет, спотыкаясь о камни, по едва освещенной тропе, он понял: все
произошло именно так, как он предполагал. Спуск занял около двух часов.
Люди шли молча, ошеломленные случившимся, не зная - радоваться ли им, что
полного небытия пока нет, или стенать о безвозвратно утерянном. Их шло
человек пятьдесят, а может, и больше. Он различал только тени ближайших
попутчиков. Время от времени кто-нибудь из женщин начинал плакать. Гермес
грубовато подбадривал их, но и поторапливал. По-видимому, тропа не
успевала пропускать всех усопших, однако вводить какие-либо новшества
здесь или ленились, или их запрещал канон.
Плеснуло весло - Адам встрепенулся.
"Почему я ничего не предпринимаю? Противоположный берег все ближе, а
этот старец и не думает мне помочь! Неужто все напрасно?! Все мои
ухищрения, энергия, жизнелюбие... Неужто они не нужны этому миру? И зачем
тогда душе иллюзия жизни? Чтобы погаснуть в лучах? Сначала стать
бесплотной, затем равнодушной и беспамятной, то есть абстрактно мыслящей
субстанцией, деталькой всемирной ЭВМ... Нет! Тысячу раз нет! Мерзкий
старик, забывший вкус, цвет и запах жизни, чем тронуть твое сердце?!"
- Ну, что же ты молчишь, истукан?! - вскричал Адам. Ярость и ужас
овладели им. Берег, истоптанный миллионами ног и потому похожий цветом на
старую кость, был уже совсем рядом. - Опять ты молчишь... Придумай
что-нибудь! Мне страшно. Я не хочу туда, к теням, на асфоделевый луг...
Там молчание и полное забвение... Перестань грести, старик!
- Чудак, - проскрипел Харон. - Ты просишь невозможного. Не в моих силах
вернуть тебе жизнь, человек. Ты умер и погребен. Еще никто из людей не
восстал из гроба.
- Придумай что-нибудь! - Адам сполз с лавки, умоляя, протянул к старику
руки. Колени его уткнулись на дне лодки в подстилку из мусора. Очевидно,
там были отдельные волоски, упавшие с одежд странников в царство мертвых,
пыль с их обуви, превратившиеся в прах случайные вещи.
- Я могу тебе кое-что предложить, - задумчиво сказал Харон, и подобие
улыбки искривило его рассеченную губу. - Но вряд ли ты согласишься. Это не
жизнь - та, твоя... Однако ты мог бы жить воспоминаниями...
- Согласен, на все согласен! - возопил Адам и стал рвать с груди
мешочек с бриллиантами. - Уговорил-таки! Купил старика! - Он смеялся, как
безумный, и не мог впопыхах ни снять мешочек, ни разорвать шнурок. -