"Леонид Панасенко. Садовники Солнца (Авт.сб. "Садовники Солнца")" - читать интересную книгу автора

Старик поднял лопату.
- Не понимаю, - устало сказал он. - Не могу понять, как в тебе
уживаются такие полярные качества. С одной стороны - блестящий ум, чуткое
сердце, не сердце, а волшебный камертон, настроенный на все боли мира. С
другой - нетерпение в мыслях и действиях, безрассудность и даже
авантюризм. Вспомни, как ты доказывал "научность" телекинеза. А идея
вещания снов?! Да что говорить... Мог бы хоть Школу закончить без
фокусов...
Илья подумал, что улететь лучше сегодня. Вечером или даже ночью. Но
только не к ребятам. Им и без того нелегко - экзамены дело серьезное. Да и
кто, собственно, виноват, что стрекоза потеряла одно крыло? Глупое,
норовистое крыло... Дружба наша, конечно, проживет долго, но не будет, не
будет отныне общей цели, а это означает разобщение душ. Это значит -
прощай, Стрекоза! Прощай... Что же делать? Может, поехать к сестре? Нет,
она не поймет. Не поймет потери, не заметит крушения. Светлана - натура
сильная, для нее Служба Солнца так и осталась студенческой игрой. Вы,
говорит, вроде опекунов: неврастеников обхаживаете да детям сопли
утираете... Нет, лучше я в путешествие отправлюсь. К своим секвойям.
Расстыкую модуль и - вперед. Над городами и весями...
- Я все понял, Иван Антонович, - сказал Илья и не узнал свой голос. -
Значит, не суждено мне быть Садовником. Хорошо хоть, что инструменты
сохранил. У меня и тут закавыка - люблю работать своим инструментом.
- Вот-вот. Тебе до сих пор мешают замашки хирурга. Поливит - еще
полбеды, вы все им чересчур увлеклись. Славик, правда, светлая голова,
учуял подвох в этой машинке, но мы сейчас не об этом... Беда в том, что ты
и не искал других путей. Не пытался искать. Раз чужая душа - потемки, то
ты решил и не утруждать себя особо. А теперь, я так понимаю, и вовсе
умываешь руки?
- Иван Антонович, - взмолился Илья. - Ну, провалил я свой экзамен -
факт. Так что ж теперь - всю жизнь терзаться, что ли?
- Да, да, терзаться! - рассердился старик. - Ты думаешь, я отчислю тебя
из Школы? Нет уж! Даю тебе, Ефремов, год. Иди и совершай подвиги, - старик
хмыкнул. - Тоже мне Геракл.
Слова эти - неожиданные и радостные - озадачили Илью: наставник мало
чтил современный способ общения, где владыкой была строгая логика и
предельная ясность мысли. Речь его чаще всего напоминала овеществленный в
словах поток сознания со всей его непоследовательностью и метафоричностью,
запутанными улочками ассоциаций и кажущимися логическими тупиками. Тем не
менее за изобразительными атрибутами, которыми охотно пользовался Иван
Антонович, всегда чувствовалась прозрачная струя мысли. "Все ли я
правильно понял?" - подумал Илья.
- Мне что - сознательно искать эти самые... подвиги? - поинтересовался
он.
Впервые за время тягостного разговора на лице старика мелькнула улыбка,
и оно как бы немножко подтаяло."
- Нет, конечно, - проворчал он. - Я пошутил. Что тебе делать весь
год?.. Просто жить.
Над лесопарком разлилась знакомая мелодия.
- Сигнал ужина? - удивился наставник. - Заговорились мы. Недаром еще
древние приметили, что неприятные разговоры длятся гораздо дольше