"Федор Панферов. Бруски (Книга 3) " - читать интересную книгу автора

- Итак, товарищи, - ударяя на "о", громогласно возвестил Сивашев. -
Обвиняемые все налицо. Кто хочет высказаться?
У Кирилла неожиданно онемели ноги, стали будто чурбаки, а сам он,
бледнея, задышал громко, подыскивая первые слова, которые ему надо будет
сейчас же произнести, но слова попадались какие-то избитые, лживые, и это
еще больше расстроило его.
"А где же Богданов? Богданов где? - тревожно подумал он, отыскивая в
зале Богданова. - Неужели он меня одного бросил? Ага! Вон он", - и, увидав,
что Богданов стоит за спиной Сивашева, крепко зажмурился.
- Я бы хотел сказать, - неожиданно тихо и даже шепелявя, произнес Лемм,
вскинув руку, как это делают ученики в классе.
- Чего тихо? - повернувшись к нему, спросил Сивашев и намеренно громко
засмеялся, показывая этим, что он почему-то недолюбливает Лемма - этого
вихрастого седенького человека.
- Я хочу сказать, - голос у Лемма зазвенел, как у юноши. - Я хотел бы
сказать, что в столь ответственный момент, когда деревня пробудилась от
векового сна (Кирилл увидел, как при этом Сивашев и особенно Серго
Орджоникидзе поморщились), когда деревня пробудилась от векового сна, -
подчеркнул Лемм, - Кирилл Ждаркин очертя голову кинулся в попойку, втянул в
это похабное дело свое село, ряд сел... десятки сел... я бы сказал.
Сивашев крякнул.
- Эка. Неужели Кирилл Ждаркин обладает такой силой, что, мог споить
десятки сел? - У Сивашева под глазами снова набухли крупные мешки и лицо
стало суровое. - Я молодой тут работник-то, - нажимая на "о", произнес он и
повел рукой на Лемма. - А вот Лемм. Он давнишний. И экую чепуху городит.
Десятки сел споил Кирилл Ждаркин. Да знаю я Кирилла Ждаркина. Давно знаю.
Кроме чаю, ничего не употребляет. А тут у ёво, - он еще никак не мог
привыкнуть вместо "у ёво" говорить "у него". - А тут у ёво что-то сорвалось.
Значит, подумать нам надо. Не то бумажки победят разум. Их вон сколько,
бумажек-то, - и большим пальцем провел по огромной стопе бумаг, на обложке
которой было написано: "Дело Кирилла Ксенофонтовича Ждаркина", затем
прошелся, огромный, сильный, вихляя крупными ногами, и задержался перед
Серго. - Мне вот товарищ Сталин случай один рассказал. Года полтора тому
назад ему одна крестьянка из Поволжья прислала письмо, жалуясь, что ее в
колхоз не принимают. Ну, товарищ Сталин запросил властей - что и как?
Ответили большущим постановлением - и то и се, а под конец пишут: эта,
слышь, крестьянка, когда шло первое собрание о колхозе, вышла наперед,
заголила подол да к президиуму с такими словами: "Вот на ваш колхоз". Ну,
товарищ Сталин написал снова к властям, - дескать, простите уж ей такое и
примите в колхоз. А недавно получил снова письмо. Первой ударницей в колхозе
стала эта женщина.
- А Лемм бы крови потребовал, - сказал Серго и тоже сурово посмотрел на
Лемма.
"За что это они его так долбят?" - подумал Кирилл и хотел было
записочкой спросить об этом Богданова, но Сивашев продолжал:
- Да. Его бы, Лемма, бумажки заели. У нас ведь иногда так бывает,
бумаги торжествуют над разумом. А что ж? Бумажка написана, печать приложена,
справка приколота - ну и ломай человеку голову, а в сердцевину поглядеть то
ли охоты нет, то ли старость одолела.
- А может, и еще что - совсем похуже. - И Серго почему-то так же сурово